- Господи, невероятно, сколько мусора в твоей голове! – чувствуя приближение паники, я совершал пугающее по своему масштабу и сути открытие. Не в состоянии больше контролировать себя, схватился за голову и принялся мерить шагами комнату, то приседая и качаясь, то подпирая лбом стенку, дубася по ней руками. - Если бы не он, в твоём сердце не накопилось бы столько гноя, ты бы не обозлился на весь белый свет, не оттолкнул нас с мамой. Если бы не он, ты закончил бы школу, поступил в колледж и зажил нормальной жизнью подростка. Если бы не он… Мы по-прежнему были бы братьями. Он не человек, Билл, он моральный урод, а ты защищаешь его, восхищаешься им, словно… - поражённый догадкой как громом, я остановился. - Он приставал к тебе?
- Чего-о?
- Я спрашиваю, эта тварь лапала тебя? – не заметил, что почти кричу.
- Приплыли, бл*ть, - в театральном жесте он хлопнул себя по коленкам и уставился на меня с широко распахнутыми глазами, в которых ясно читалось удивление с отблеском неприкрытой издёвки, - Скажи, и часто тебя такие фантазии посещают? – его откровенно глумление задело меня и я вспыхнул.
- Ты невозможен! Я попросил всего лишь поговорить, хоть раз в жизни восприми меня всерьёз, - как маятник я шатался по комнате из стороны в сторону. - Чёрт возьми, Билл, я же помочь хочу! Пойми, наконец. Но без тебя мне не справиться, я чувствую это. Откройся, подскажи, дай хотя бы крошечную зацепку. Я в тупике и никак не могу найти выход. Должно быть, я сделал что-то не так, пошёл не по тому пути или где-то споткнулся. Ты и отец, вы… - не обращая внимания на таращащегося с недоверием брата, я подлетел к нему вплотную и схватил за руку, которую он тут же поспешил высвободить. - А что стало бы с тобой, если бы отца… Если бы его убили или он умер от болезни, неважно – тогда они оставили бы тебя в покое?
- Не знаю, что ты принимаешь, и где это берёшь, но я собираюсь перерыть всю квартиру, чтобы выяснить, какого хрена с тобой происходит.
- Билл, ты… ты просто… Просто ответь, ладно? – все моральные силы ушли на то, чтобы не взорваться. Брат подозрительно косился, совершенно сбитый с толку моим поведением.
- Два варианта: либо ликвидировали, либо взяли под свою опеку, что вряд ли, никому неохота подставляться, нянчась с подростком. О том, чтобы отпустить, не может быть и речи - в первые же дни я узнал столько, что в случае огласки с головой хватило бы засадить их всех на несколько пожизненных.
Надежды умерла в зародыше. Но несмотря на это, я без колебаний признался себе, что такой ответ принёс мне облегчение. Убить отца – значить стать таким же, как он. Даже если бы его смерть была единственным шансом избежать трагедии, у меня не хватило бы сил с ним справиться и довести дело до конца. Со стопроцентной вероятностью я пострадал бы сам. Попасть в прошлое легко, но вернуться обратно – целое искусство. Два «прыжка». Целых два. Всего два. Много это или мало, я пока понять не мог.
От напряжения разболелась голова. Дошел до кухни, плеснул в стакан воды и выпил залпом, сполоснув затем лицо. Билл молчаливо следил за мной из комнаты. Немного придя в себя, я вернулся к настороженно наблюдавшему брату.
- Отец знал про нас?
- Шутишь? Да он бы живьём меня в асфальт закатал. Он видел, как я мучаюсь без тебя, но списывал это на «особую близнецовую связь». Прикинь, верил во всю эту лабуду. Но конечно ему и в голову не могло прийти, насколько эта связь у нас особая, - его губы растянулись в хитрой улыбке. - Но всё тайное рано или поздно становится явным, - приспустив штаны, Билл оголил часть бедра. Тонкий, но заметный шрам в десять сантиметров бледной полоской спускался по боку к ягодице. Конечно, я и раньше видел его, но на все мои предположения и вопросы о его происхождении брат отвечал упорным молчанием. Я никогда не придавал этому значения, ведь таких меток у него по всему телу целая дюжина. - Он был крайне расстроен такой новостью. Как видишь, толерантность не его благодетель. Даже не знаю, чем всё закончилось, если бы в нашу драку не вмешались.
- Зачем же ты признался ему?
- Не я, а мой славный псевдо-друг, которого я по неопытности и дурости подпустил ближе, чем следовало. Доверился, как последний идиот, рассказав о своей тайной хронической страсти к собственному близнецу. Эта крыса решила возвыситься в глазах моего авторитетного отца, наивно решив, что опорочив его родного сына, выдав все его низменные желания и испоганив репутацию, получит расположение и привилегии, раз уж он такой молодец, что ставит работу доносчиком выше сомнительной, фиктивной, но всё-таки дружбы. Но недолго он ликовал.
- Ты отомстил? И тебя за это не наказали? – завороженный рассказом и материальным подтверждением его финала, я запоздало обнаружил, что касаюсь белёсой выпуклой линии, так нелепо и безобразно смотревшейся на смуглой коже. Брат, к моему стыду, следил отнюдь не за моими пальцами, а за лицом. И бог знает, что он смог на нём прочесть в тот момент. Я убрал руку и засунул её в карман. От греха подальше.
- Хуже пришлось, если бы оставил всё как есть, отпустив предателя без показательного урока. Больше он трепаться не сможет, потому что нечем.
- А отец, вы до сих пор общаетесь?
- Куда деваться. Примерно через месяц, когда первый шок и гнев улеглись, он припёр меня к стенке и потребовал объяснений. Больше всего он интересовался причинами. Его извращённая натура и хромая душа беспомощно скулила и корчилась в муках, уязвлённая таким поворотом событий. Я расширил горизонты, избавился от колючей проволоки, доказав, что у греха нет предела, и, кажется, он до сих пор мне этого не простил. Сын обскакал отца, взлетев по шкале аморальности на несколько делений, оставив его далеко позади.
- Звучит так, будто ты этим гордишься.
- Едва ли. Но для меня выгоднее, чтобы все думали именно так. Если бы выяснилось, что я заставил тебя, со мной бы и разговаривать не стали, а так… как я уже говорил, до нашей личной жизни им нет никакого дела.
- Причины. Что ты ему ответил?
Брат передёрнул плечами.
- Правду. Что подыхал, глядя на тебя каждый день, не имея возможности прикоснуться так, как мне хочется. А хотелось много и неприлично. Что чуть не свихнулся, когда впервые обнаружил, что меня возбуждает в тебе всё, вплоть до твоей робости, приправленной порочной невинностью и дурацкой привычкой ходить по дому в коротких шортах, задирая ноги, куда ни попадя. Как у меня там колом стояло, а я не смел до себя дотронуться, ведь это означало бы окончательное и бесповоротное поражение. В слезах и ярости прикусывал край подушки или одеяла, морально умирая под гнётом собственных фантазий, - Билл присел на пол, широко раздвинув согнутые в коленях ноги. Он пристально посмотрел на меня снизу вверх, приглашая последовать его примеру, но я не спешил выполнять его немую просьбу. Этот жест взволновал меня так сильно, вызвав одновременно бодрящий страх и непреодолимое жгучее желание противостоять. Совершенно новое чувство, до этого мне неведомое и оттого такое пленительное. Как обычно, брат безошибочно определил моё состояние, и, едва заметно поджав губы, отвёл взгляд, продолжив говорить «мимо». - Мне казалось, ты делаешь это специально. Ходишь передо мной полуголый, такой доступный и соблазнительный, смотришь глазами затравленного ягнёнка, когда мы не можем разойтись на узкой лестнице или стыдливо прячешь взгляд, по макушку заливаясь краской в ванной, забыв запереть дверь. Почему ты стеснялся меня? Мы же братья, - с ехидством заметил брат. Это было подло. Я заскрипел зубами от досады и унижения, впрочем, внешне ничем себя не выдав. По крайней мере, так мне хотелось думать.
- Да потому что я не знал, что и думать. Ты так смотрел на меня, как будто я сделал тебе что-то плохое и теперь ты меня ненавидишь. Одним своим видом внушал такой глубинный ужас, который я ни до, ни даже после не испытывал. Наверное, интуитивно улавливал твои сбившиеся импульсы, понимал, что с тобой что-то не так, но наша связь, раньше казавшаяся мне нерушимой, развалилась, и я перестал понимать тебя без слов. У меня и в мыслях не было… заигрывать с тобой.
