Когда Кристи доедала последний кусок, появился Кейн. Волосы его были мокрыми, а через плечо висело полотенце. Он сменил одежду. Сильно вылинявшая рубашка, очевидно, принадлежала констеблю Муру, но джинсы были явно из другого источника. Они сидели на Кейне как влитые.
Кристи отвернулась.
– Доброе утро, – поздоровался Кейн.
– Для кого-то, может, и доброе, – огрызнулась она.
Он остановился на крыльце.
– Душ не работает, – сказал он, – но…
– Я уже поняла это вчера, – перебила она.
– Но здесь есть один источник, правда, не такой горячий, как у меня дома…
– Я приняла ванну ночью, перед тем как ложиться спать.
– Что касается прошлой ночи, – начал он. – Я…
– Забудем прошлую ночь, – резко перебила его Кристи.
Кейн посмотрел на нее:
– Ее невозможно забыть.
– Почему же? Что в ней такого незабываемого? – фыркнула она. – Что же ты так вцепился в свои штаны? Испугался? Эх вы, мужики! Ни на что-то вы не способны!
Кейн растерянно провел рукой по влажным волосам.
– Я не должен был даже целовать тебя, – сказал он.
– За это стоит выпить.
– Послушай, нам теперь опасно слишком привязываться друг к другу. Нам угрожает слишком много опасностей.
– Не бойся, я тебе больше не угрожаю. Так что будем считать, что прошлой ночи не было.
– Как только опасность минует, тогда…
– Никогда, – перебила она его. – Никогда в жизни. Даже и не мечтай. Я не мазохистка.
Кристи собралась с духом.
– Твой завтрак на столе, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.
– Дорогая, мы не можем вести себя так, словно ничего не произошло.
– Почему же, дорогой? – с ехидством спросила Кристи. – Разве что-нибудь произошло?
Кейн, казалось, готов был взорваться, а Кристи с победным видом наблюдала за ним.
С минуту он напряженно смотрел на небо, где высоко-высоко парила пара ястребов. Их оперение горело на солнце, словно огонь. Затем повернулся на каблуках и пошел к машине.
– Нам не мешало бы поторопиться, – сказал он не оборачиваясь. – До Санта Фе отсюда далековато.
Всю дорогу до Санта-Фе они напряженно молчали. Кейн мрачно глядел на дорогу. Кристи так же мрачно смотрела на сменяющиеся за окном пейзажи.
Главная площадь Санта Фе и разбегающиеся от нее улицы были переполнены транспортом. На площади, перед городской ратушей и музеем изящных искусств, туристы толпились вокруг индейцев, предлагавших украшения.
На улице Каньон-роуд, где в основном и находились городские галереи, было гораздо тише. Лишь самые отчаянные приходили сюда, чтобы купить произведения искусства.
Или самые богатые.
Кейн два раза объехал вокруг галереи «Шерберн», пока не нашел пятачок, где можно было припарковать фургон.
– Вряд ли им понравится, если мы ворвемся и начнем расспрашивать о краденых вещах, – сказала Кристи.
– Как говорил мой сосед по камере, «не умеешь работать – воруй».
Кристи усмехнулась.
Кейн открыл дверцу кабины.
– Скоро вернусь.
– Я иду с тобой.
Кинув на Кристи быстрый взгляд, Кейн понял, что она так просто не отвяжется.
– Письма, где упоминается галерея «Шерберн», у тебя с собой?
Вместо ответа она показала ему толстый конверт.
– Ты знаешь, чем хороший полицейский отличается от плохого? – спросил он.
– Знаю.
– А ты кем собираешься быть?
– Плохим полицейским, – ответила она.
– Вот и не угадала.
Кейн решительно проследовал к дверям галереи. Кристи не отставала. Колокольчик весело зазвонил, слово обрадовавшись их приходу.
Их встретил худощавый загорелый светловолосый человек в белой ковбойской рубашке.
– Сам Шерберн, – шепнул Кейн Кристи.
Заколка на галстуке Шерберна была украшена бирюзовым камнем величиной с куриное яйцо. Он вышел к ним, гостеприимно улыбаясь, но улыбка погасла, когда он оценил поношенную одежду Кейна. А уж после того как взглянул на Кристи, строгую и серьезную, в нем вообще не осталось и следа дружелюбия.
– Чем могу вам помочь?
Это был не вопрос. Весь вид Шерберна словно говорил: «Таким оборванцам, как вы, здесь делать нечего».
Кейн и Кристи оглядели галерею. Она была оформлена по-современному: гладкие белые стены, огромные стеклянные витрины и яркий свет прожекторов. В витринах было выставлено много интересного, однако Кейну было достаточно одного взгляда, чтобы оценить их.
Неплохие, но не уникальные.
– Мистер Арт Шерберн, не так ли? – спросил Кейн.
Шерберн поколебался, но затем ответил слегка заметным кивком.
Улыбка Кейна стала жесткой. Он подошел к входной двери, запер ее и перевернул висевшую на ней табличку надписью «ЗАКРЫТО» наружу.
– Что вы делаете? – возмутился Шерберн.
Он автоматически потянулся к кнопке сигнализации.
– Забудьте о сигнализации, – спокойно сказал Кейн. – Полиция вам сейчас нужна меньше всего.
Владелец галереи замер на месте, словно догадавшись, что нужно Кейну.
– Что вам нужно?
– Я ищу одни горшки, – начал разговор Кейн. – Из бассейна Сан-Хуан, черные с белым, с изображением Кокопелли и, возможно, черепахи.
Глаза Шерберна округлились.
– Боюсь, что не могу вам помочь.
– Вот как? А справиться со своими бумагами не хотите?
– Такие вещи очень редки. У меня ничего такого нет.
– Вы в этом уверены?
– Все, что поступает в галерею, проходит лично через мои руки, – не сдавался Шерберн. Кейн улыбнулся:
– Отлично. В таком случае будьте любезны сказать, не проходили ли подобные вещи через ваши руки когда-нибудь раньше.
– Это не ваше дело.
Кейн посмотрел на Шерберна таким взглядом, что тот, не выдержав, отвернулся.
– Кто вы?
Вместо ответа Кейн повторил свой вопрос:
– Проходили ли через ваши руки горшки с изображением Кокопелли и черепахи?
– Нет, – пробормотал он.
– Не обманывайте. – Кейн повернулся к Кристи. – Покажи ему письма.
Она вынула письма с обратным адресом «галерея „Шерберн“.
Шерберн передернулся.
– Вам что-нибудь говорит имя Кристи Джоди Маккинли? – спросила Кристи.
Загорелое лицо Шерберна стало таким же белым, как его рубашка. Он с ужасом посмотрел на Кейна.
– Вы… – начал Шерберн, но, очевидно, успел взять себя в руки, так как фраза осталась недоконченной.
– Что я? – спросил Кейн.
Шерберн покачал головой.
– Не валяйте дурака, – спокойно сказал Кейн. – Эти письма подтверждают, что вы занимались скупкой и перепродажей краденого.
– Краденого? – Шерберн посмотрел на Кейна так, словно был совершенно искренне удивлен. Он подошел к своему столу, трясущимися руками взял пачку сигарет и закурил.
