— Ты так и не сказал мне свое имя, — произнесла она тихо, проводя языком по его губам.
— А ты так и не дала мне обещание, что не пойдешь сегодня вечером в «Ле Бар».
Кэт прикусила его нижнюю губу.
— Я первая. Так что говори.
Кинжал сел, привалившись спиной к подушкам. Недавний блеск погас в его глазах, и они снова стали холодными. Как мог этот человек, с виду такой жесткий, быть нежным любовником, удивилась Кэт. Ее сердце переполняли чувства, которых она давным-давно уже не испытывала.
Кинжал устремил долгий взгляд за окно и ответил:
— Мое имя Ник.
— Ник… а дальше? — не уступала Кэт, высоко подняв тонкие брови. Она с удивлением заметила легкую усмешку, тронувшую его лицо.
— Ник Голт.
— О Боже! — Она вся подобралась и уперлась руками в подбородок. — Уж не сын ли ты Джека?
— Во плоти.
Все смешалось в голове Кэт, когда она сообразила, что полтора часа провела в постели с сыном старинного бабушкиного друга.
— Почему ты мне ничего не сказал? — спросила она. — Неудивительно, что Джек дал мне твой телефон.
— Напомни мне, чтобы я его поблагодарил.
Засмеявшись, Кэт потрясла его за плечи. Затем вдруг остановилась.
— Подожди-ка. Кажется, я слышала, что сын Джека женат и у него есть дочь… — Она тут же замолкла, увидев, как гримаса боли исказила его лицо. А потом вспомнила. — О Господи! Кинжал… Ник. Прости. — Теперь она все вспомнила. Она училась в колледже, когда бабушка сообщила ей, что невестка и внучка Джека летели именно тем злосчастным самолетом «Пан Америкэн», который был взорван над Шотландией бомбой террористов. Слезы выступили у Кэт, она увидела невероятную тоску и боль в его глазах.
— Это было уже давно, Кэт.
— Время тут ничего не значит. Такое никогда не забывается, — прошептала она, взяв его за руку.
— Ты права. Прошли годы, прежде чем я смог подняться на трап самолета, мне все время казалось, что я слышу их крики. Прошло много лет, прежде чем я смог спать по ночам, не видя снов о том, как я сам лично расправляюсь с негодяями, сделавшими это.
— А я-то обвиняла тебя в том, что ты не понимаешь моей боли, — в ужасе прошептала она. — Говорила тебе, что ты никогда никого не терял… — Ее голос оборвался, не успев закончить фразу.
— Ладно, Кэт. Ладно тебе. — Кинжал обнял ее. Он ласково погладил ее волосы. — Ты не знала. Ты и не могла знать.
Они долго лежали рядом и молчали. А потом, когда солнце нырнуло за облака, он рассказал ей то, о чем не говорил никому много лет.
— Мы поженились со Сьюзен прямо после школы. Это была первая любовь у нас обоих, чистая и невинная, которая, как нам казалось, будет длиться вечно. А когда родилась Аманда, мы решили, что нашли под радугой горшок с золотом. Но сказки долгими не бывают. — Его голос стал жестким. — А настоящая любовь бывает только один раз в жизни. По крайней мере я так думал… до сих пор.
Кэт заглянула ему в глаза, не совсем понимая, что он имеет в виду. Тень пробежала по ее лицу.
— Я знаю, что такое потерять ребенка. Я потеряла своего, — прошептала она.
— Вот как? — сказал он, нежно обняв ее.
— Мой нерожденный ребенок. У меня был поздний выкидыш. Я думала, что умру — так я хотела этого ребенка.
— А твой муж?
— Он бросил меня через месяц после этого. Вот такая у нас была счастливая семейная жизнь. — Кэт пожала плечами и горько улыбнулась.
Кинжал схватил ее и прижал к себе, заглянув ей в лицо с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание.
— Не нужно, Кэт. Не прячь от меня свою боль. Я знаю, каково это пережить. Какой мерзавец…
Она прижала пальцы к его губам.
— Он не стоит этого. Не трать на него слова.
— Давай вообще не тратить время ни на что. У нас всего несколько часов до моего отлета в Детройт.
Они переглянулись, и на этот раз, когда их губы снова встретились, они испытали необыкновенную нежность друг к другу, которую источали их обожженные сердца, ищущие исцеления. Когда Кинжал погладил ее по щеке, ей показалось, что все те годы страданий и обид куда-то улетучились. Кэт спросила, целуя его плечи:
— Что ты имел в виду, когда говорил, что это твоя последняя работа? Что ты будешь делать дальше? Уедешь жить на виллу на Коста-дель-Соль?
— Нет, ничего интересного у меня, к сожалению, не предвидится. Просто я решил не испытывать больше судьбу, чтобы не пошел тринадцатый год на этой работе. Остановлюсь на двенадцати. Отец уже два года донимает меня, чтобы я занялся вместе с ним частными консультациями. — Кинжал поцеловал ее в висок и провел ногой по ее лодыжке. — Думаю, что пригожусь ему там. Мы всегда мечтали о том, что когда-нибудь будем работать вместе.
— Так ты не будешь работать в Вашингтоне?
— Большую часть времени буду в Вашингтоне. Но я не хочу постоянно жить в городе. И вообще, попрыгав все эти годы по гостиницам, я мечтаю, что куплю себе старинный дом за городом и буду просыпаться утром в одной и той же постели.
Кэт представила себе, как он лежит на кровати из кедра в комнате с высоким потолком, окна распахнуты, и из них видны мягкие холмы и густой лес. Она сплела свои пальцы с его.
— А ты уже нашел себе такой дом?
— Может, я слишком суеверный, но я решил не суетиться, пока не разделаюсь с последним заданием. Я пообещал себе, что это будет мое первое важное дело после отставки.
На ее губах появилась улыбка.
— Кстати об обещаниях…
— Ну-ну…
— Я знаю, как ты можешь заставить меня дать обещание не ходить вечером в «Ле Бар». — Она засмеялась.
— Я думал, что мы уже договорились.
— И я полагаю, что ты заставишь меня его сдержать?
— Ты чертовски права, — сказал он, обнимая ее. — Я как раз собираюсь удержать тебя здесь надолго.
— Обещания, обещания, — последнее, что она пробормотала.
Он и не заметил, как наступил вечер. Кинжал посмотрел на спящую Кэт с разметавшимися по подушке волосами, хотел разбудить ее, чтобы поцеловать на прощание, но не решился потревожить ее сон. Она была похожа на красивого заблудившегося котенка. Он переборол в себе желание дотронуться до нее, поправить ей волосы.
«Иди, — приказал ему внутренний голос, — не задерживаясь».
И все-таки он медлил, что-то шевельнулось в его груди. Совесть? Он солгал ей, и, возможно, она никогда его не простит за это.
Но при теперешнем положении вещей не это было главное. Сейчас речь шла о его задании, в котором ее не было. Она новичок, у нее нет никакого опыта, чтобы участвовать в таком деле, а у него нет времени спорить с ней по этому поводу.
Он надел на плечо кобуру, и «смит-вессон» 38-го калибра ловко прильнул к нему, в кобуру на голени сунул маленький «ругер», а затем надел свой синий полотняный пиджак.
