На столе красовался большой румяный пирог, от одного вида которого у Наташи сразу засосало под ложечкой. А ведь кроме вида был еще и запах! Восхитительный, головокружительный, сверхаппетитный запах свежеиспечённого пирога! Пока женщина расставляла чашки, Наташа не отрывала взгляда от стола, поминутно сглатывая слюну. Как же давно не доводилось ей отведывать домашней выпечки! Ее о чем-то спросили – она ответила явно невпопад. Есть хотелось просто кошмарно!
Наконец, хозяйка взяла нож и стала нарезать пирог длинными узкими ломтями.
– Ну что же вы? Угощайтесь! – с улыбкой пригласила она.
Наташа не заставила себя упрашивать и, выбрав кусок побольше, впилась зубами в теплую, невероятно вкусную мякоть. Она расправилась с первым куском в мгновение ока, сделала для приличия небольшую паузу и, преодолев неловкость, потянулась за вторым. Его она съела уже не торопясь, с чувством, и ей показалось, что этот ломоть был еще вкуснее, чем первый. Когда она надкусывала третий кусок, сзади раздалось:
– Приятного аппетита!
Наташа едва не поперхнулась и, обернувшись, увидела смущенно улыбающегося высокого худощавого мужчину лет тридцати в спортивном костюме.
– Шпа-шибо… – едва выговорила она забитым пирогом ртом.
– Николай! – кивнул он, тряхнув мокрыми волосами. – Вы уж меня простите Бога ради, короткое замыкание какое-то – совершенно забыл о вашем звонке!
Торопливо дожевывая, Наташа постаралась улыбнуться и тоже кивнула – ничего, мол, с кем не бывает!
– Кольша, садись с нами, вот твоя кружка.
– Я-то с удовольствием, но… может быть, Наталья торопится? – Николай вопросительно взглянул на гостью.
«Нет уж, – подумала Наташа, – сперва – пирог!» Она успела дожевать кусок и ответила чуть смущаясь:
– Нет, я совсем не тороплюсь. В самом деле, садитесь – пирог просто великолепный!
Они пили чай, осторожно, исподволь приглядываясь друг к другу. Наташа в основном разглядывала Николая. Его чуть вытянутое лицо, выразительные карие глаза, высокий лоб и зачесанные назад вьющиеся волосы казались ей смутно знакомыми. Она никак не могла вспомнить – то ли они где-то уже мельком встречались, то ли он просто был похож на кого-то из ее знакомых.
Хозяйка посматривала на гостью. Как любая мать взрослого неженатого сына, она с понятным интересом и некоторой ревностью относилась к появляющимся в их доме девушкам. Ее Кольше недавно минуло тридцать, а семьей пока и не пахло – это ее уже давно всерьез беспокоило, хоть она старалась и не показывать своей тревоги сыну. Наташа ей понравилась сразу, правда, чем – она и сама еще не поняла. Может быть, хорошим аппетитом?
Николай украдкой поглядывал на часы. В ванной ему пришла в голову неплохая идея относительно программы, которую он писал для одной фирмы, и теперь ему хотелось поскорей ее проверить. Он уже пожалел, что согласился на предложение незнакомки, но пятьсот долларов на дороге не валяются, да и любопытно было взглянуть на это ее «новое слово» в науке.
Тетрадка с Чебурашкой лежала на столе рядом с Наташей. Николай время от времени косился на нее, потом не выдержал:
– Это те самые записи?
– Да.
– Вы позволите? – Он протянул руку к тетрадке.
– Пожалуйста. – Наташа с готовностью подала ее Николаю.
Он раскрыл тетрадь и стал читать, прихлебывая чай из своей объемистой кружки. Впрочем, уже через несколько минут он напрочь забыл о чае и с головой ушел в записи Митрохина.
– Кольша, мне кажется, ты выбрал не самое удачное место и время для чтения… – мягко упрекнула его мать.
– Что? – вскинул голову он. – А, да, извините… Я сейчас…
Николай встал и вышел с тетрадкой из кухни. Его не было минут тридцать. За это время оставшиеся вдвоем женщины успели как следует познакомиться и разговориться. Искренние Наташины комплименты чудо-пирогу тронули Елену Михайловну – так звали мать Николая, – и она принялась увлеченно рассказывать гостье о своей даче под Зеленоградом, о тамошних замечательных лесах, где и была собрана черника для пирога, о небольшом садике – предмете особой гордости хозяйки.
Наташа рассеянно слушала ее неторопливый, обстоятельный рассказ и постепенно погружалась в блаженное состояние абсолютного покоя. Атмосфера тихого домашнего уюта плюс сытость, приятной теплой волной разлившаяся по телу, доставляла ей неизъяснимое наслаждение. В последнее время ее до предела насыщенная самыми невероятными событиями жизнь неслась вперед стремительным аллюром, передышки выпадали редко, и потому это полузабытое ощущение было таким восхитительно-приятным. Она тихо млела от удовольствия, желая лишь одного – чтобы все это длилось как можно дольше.
Но тут на кухню буквально ворвался Николай, какой-то взъерошенный, возбужденный. Он плюхнулся на табурет напротив Наташи и, перебив мать, немедленно спросил:
– Скажите, откуда у вас эта тетрадь? Это ваша работа?!
«О, Господи! – с мимолетным раздражением подумала Наташа. – Опять двадцать пять… И когда только все это закончится!…»
Прерывать свою сытую, теплую полудрему не хотелось ужасно. Застигнутая врасплох напористыми вопросами Николая Наташа вздохнула и не нашла ничего лучше, чем сказать правду:
– Нет, не моя… Это работа одного моего знакомого, он сейчас в больнице, и вот я… А что, вы находите эти записи интересными?
– Чрезвычайно! То есть, то, что здесь изложено, конечно, очень неожиданно и… даже спорно, но… – Николай взлохматил волосы и, вскочив, заметался по кухне, взволнованно бросая обрывки фраз. – Все это нуждается в серьезной проверке… Надо самым тщательным образом… А лучше всего – попробовать изготовить опытный образец… – Подумать только, он предлагал именно то, что и требовала от Наташи «рыбка»!
Возбуждение Николая стало передаваться и ей. В ее глазах медленно разгорались огоньки азарта, она невольно начала прикидывать, как лучше повести этот важный разговор. Стараясь не выказывать своего особого интереса к теме, Наташа как можно равнодушнее спросила:
– Николай, а вы сами не смогли бы заняться этим? Я могла бы заплатить за эту работу столько, сколько вы скажете…
– Наташа, милая моя, да я сам готов вам заплатить, только чтоб спокойно покопаться в этих записях и во всем разобраться! – радостно воскликнул он. – Вы даже не можете представить себе, насколько это интересно!
– Нет уж, давайте договариваться серьезно, как взрослые люди, – покачала головой Наташа. – Вы выполняете для меня определенную работу, а я вам за нее плачу. Назовите сумму.
– Ну, я не знаю… – развел Николай руками и нерешительно взглянул на мать. Елена Михайловна демонстративно пожала плечами и стала убирать со стола. Кажется, ей не понравилось то, что сын так бесцеремонно оборвал их с Наташей неторопливую беседу.
