— Парень, мобильник надо? — послышался рядом странный каркающий голос.
Никита вздрогнул, расплескал мутный напиток и вскинул голову.
Рядом стоял бомж, испитой, с багровым носом и красными опухшими глазами неопределенного цвета. Несмотря на африканскую жару, он был одет в рваный армейский бушлат и трикотажную шапку, из-под которой торчали грязные космы.
— Какой мобильник? — растерялся Никита.
Бомж бросил быстрый взгляд по сторонам, сунул руку за пазуху и вытащил старенькую «Нокию».
— Бери, хороший телефон! Работает, все честь по чести! За двести рублей отдам!
Никита смотрел на телефон в грязной руке, на черный от грязи бушлат, а затем в его голове что-то звякнуло.
— Стольник! — спокойно сказал он. — Идет?
Бомж возмущенно сплюнул и спрятал телефон. Но Никита помахал у него перед носом купюрой. Бомж мигом протянул руку.
— Сначала товар! — Никита спрятал купюру за спину и строго спросил: — Зарядник есть?
Бомж презрительно фыркнул и протянул «Нокию». Вид у мобильника был довольной побитый.
— Больше вопросов не имею! — усмехнулся Никита.
Получив телефон, он удостоверился, что с ним все в порядке, запросил баланс и только тогда сунул бомжу деньги.
Маргинал, очумев от удачной сделки, бросился в ближний магазинчик обменять купюру на дешевую чекушку. Никита обтер телефон салфеткой и двинулся к подземному переходу. Там, в многочисленных павильончиках, продавалась всякая всячина, в том числе и зарядные устройства.
— Дайте вон ту бейсболку, — попросил Никита у прилавка с головными уборами.
Продавец сунула ему кепку и поднесла зеркало. Нацепив бейсболку на голову, Никита покрутился так и этак перед зеркалом. На самом деле кепка его не интересовала. Он хотел убедиться, нет ли за ним слежки.
И обнаружил ее почти мгновенно. У лестницы в конце перехода внимательно разглядывала сувениры знакомая парочка из метро: неприметный мужичок и грудастая блондинка. Мужичок нацепил на нос очки, а блондинка набросила на майку легкий пиджачок. Однако это были они.
— Спасибо! — коротко сказал Никита, вернул кепку и, с трудом сдерживаясь, чтобы не припустить бегом, направился к метро.
Эскалатор на «Комсомольской» полз вниз издевательски медленно, а фонари садистски подмигивали: «Попался! Попался!»
Внизу у эскалаторов скопилась пропасть народа. Поезд со свистом вылетел из тоннеля, когда Никита еще не добрался до платформы. Он в отчаянье оглянулся. Блондинка и неприметный мужчина маячили сзади, достаточно далеко, чтобы делать вид, что едут себе по своим делам, и достаточно близко, чтобы не потерять его. Никита отвернулся, стиснул зубы и ввинтился в толпу.
«Осторожно, двери закрываются! — прошелестел приятный женский голос из железного чрева электрички. — Следующая станция…»
Никита прыгнул, резко, на вдохе, совсем как в школе на уроках физкультуры. Кто-то взвизгнул, кто-то отчаянно выматерился, когда он, наступая на ноги и толкаясь локтями, отжал двумя руками почти сомкнувшиеся створки и даже успел втянуть за собой кофр. Двери захлопнулись, поезд тронулся вперед.
— Очумел совсем? — заорал щуплый дедок.
Никита едва не уронил его на пол, когда заскочил в вагон.
— Простите! — выдохнул он и рассмеялся.
Перед тем как поезд вошел в туннель, Никита успел выхватить взглядом растерянную блондинку и ее разъяренного спутника, выскочивших следом за ним на перрон.
— Еще смеется! — возмутился дед.
— Простите! — повторил Никита и прислонился лбом к прохладной металлической стойке. Пережитый страх, казалось, отобрал последние силы.
Генерал мрачно смотрел в окно и с трудом сдерживал гнев. За пластиковыми полосками жалюзи в стекла били струи дождя. Прохожие на улице бодро скакали по лужам, прятались под зонты и капюшоны, а в небе то и дело шалило солнце, швыряя лучи в прорехи между лохматыми серыми тучами.
Дождик был какой-то несерьезный, нестрашный. Прибив пыль на асфальте, капли его стекались в озерца и ручейки, которые шустро сбегали в ливневые стоки. По всему было видно — непогода эта ненадолго. Тучи быстро избавятся от влаги на радость беззаботным воробьям, которые, нахохлившись, прятались под крышами.
Хорошо воробьям! У них нет забот. Нашли червяка — сыты! Спрятались под крышей — переночевали! В их головках вряд ли были мысли, а тут ходи из угла в угол, как медведь-шатун, и думай, думай, думай…
Думать генералу Бабушкину абсолютно не хотелось.
Желания были другие! Развернуться и басом наорать на Саблина, который чрезвычайно прямо, словно проглотил вилку, сидел за столом для заседаний, сложив руки на черной кожаной папке. Полковник смотрел в генеральскую спину твердым взглядом — это Бабушкин чувствовал позвонками и почему-то левой лопаткой, которую как будто сверлили дрелью. И от этого взгляда ему было не по себе.
Саблин был виноват, он это прекрасно осознавал, но взгляда не опускал. Начальника он знал неплохо. Лучше сейчас пережить грозу, не срываясь, не прячась, не оправдываясь, и все будет хорошо. Бабушкин — генерал правильный, с головой на плечах. Он никогда не боялся прикрыть подчиненных, правда, если кто напортачил, то не щадил и расставался с нерадивым сотрудником без всякой жалости. Но такова специфика службы! Лучше принять удар от генерала, чем после трястись от каждого звонка свыше.
Подполковник Глызин чувствовал себя намного хуже. Он ерзал на месте и мечтал спрятаться под стол.
Ох, как же ему было стыдно!
Вспомнив о грандиозном провале операции, Глызин стиснул зубы, однако предательская краска проступила на скулах, а кончики ушей заалели, как спелые помидоры. Он всегда легко краснел и считал главным своим упущением, что за двадцать пять лет службы не сумел справиться с этим недостатком. Но сегодня, когда они с позором признали свое поражение, Глызину было стыдно, как никогда.
Не так страшно проиграть профессионалу — хорошо подготовленному, опытному волку с мощными челюстями из металлокерамики, которому раз плюнуть перекусить оголенные провода. И совсем другое дело, когда на вираже тебя обходит неопытный сопляк. Ловко обводит вокруг пальца, почти со смаком, словно в насмешку…
— Чего притихли? — буркнул генерал и повернулся к Глызину и Саблину. — Продули дело?
Глызин опустил голову и принялся старательно изучать документы, лежавшие перед ним на столе. Саблин бесстрашно встретил взгляд начальника.
— Я думаю, Завадский до сих пор в Москве, — негромко сказал полковник. — Залечь на дно он не сможет, иначе все полетит к чертям.
