— Ты забыл про дочь. — В какой-то момент Яна вклинилась в непрекращающийся рассказ.
— Про дочь? — Он непонимающе уставился на нее.
— Да. Вы договаривались на вторник.
— А-а, — наконец сообразил он, — подработка. Точно. — Он усмехнулся, сокрушенно покачал головой. — Действительно забыл. Подвел ее.
— Да нет, — сказала Яна, — все нормально.
— Правда?
— Правда. Она сама сходила туда и устроилась. Работает. Сегодня уже третий день.
— Прекрасно! — с видимым облегчением воскликнул он. — Молодечик. Вся в тебя.
Издевается? Вроде нет. Да, похоже, ему просто не до этого.
И не до дочери. Порадовался тому, что все утряслось, и тут же отправил это в дальний уголок своей памяти, и вернулся к тому, на чем она его остановила.
Он ускользнул от нее. От них обеих. Нашел себе свой мир и обустраивает его по своему усмотрению. И ничего в своей мирской жизни менять не собирается. И уходить не будет. Нет надобности. Он уже ушел, хоть и продолжал физически присутствовать.
Но как только смог утерпеть и не поделиться всем этим с ней раньше? Он ведь все, абсолютно все рассказывал ей. Удивительно. Она спросила его об этом. Как только он умолк.
— Боялся, — ответил он после некоторой паузы. — Боялся, что ты размажешь мою идею по стенке. В самом начале. Так, что ей потом к жизни не возродиться никогда.
Обескураживающе откровенно. Это тоже что-то новое. Неужели сочинение фантастических романов так раскрепощает? И кстати…
— А почему фантастика? — спросила Яна. — Ты, по-моему, ее даже не читал никогда. Или я ошибаюсь?
— Ошибаешься, — сказал муж. — Всегда читал. С детства.
— И все равно, — упрямо проговорила она, — читать одно, писать другое. Или и тут я не права?
— Права, — ответил он. — Это разные вещи. Но… — он пожал плечами, — не знаю. Так легло. В голове что-то все время вертелось. Потом сел за стол и озвучил это. Само собой все вышло. Вообще-то в жизни многое так происходит. И многие решение так же принимаются…
— Как? — перебила его Яна. — Как принимаются? Сами собой? С какого бы это перепугу?
— Не то чтобы сами собой. — Муж задумался на секунду, потом продолжал: — Я бы сказал: интуитивно. По наитию. А выглядит так, как будто само собой.
— У меня не так, — бросила Яна.
— Да, — согласился он, — у тебя не так. Но, может, стоит попробовать?
— Что попробовать? — вскинулась Яна.
— Не знаю. — Он развел руками. — Притормозить. Расслабиться. Отдаться течению.
— И куда оно меня вынесет? — насмешливо поинтересовалась Яна. — На стремнину? Нет, извини, но меня это не устраивает. Мне это не надо.
— Может быть, — сказал муж, — может быть, тебе это действительно не надо.
Сказал совершенно серьезно. Без иронии. Не для того, чтобы, согласившись с нею, прекратить дебаты на эту тему, а потому, что и вправду так думал. Он сидел напротив нее такой спокойный, уверенный в себе, недосягаемый.
— И что? — сказала Яна. — Что дальше?
— Это в каком смысле? — удивился муж.
— Ты что дальше намерен делать?
— Дописывать книгу. Там буквально пара глав осталась. Если, — он усмехнулся, — меня, конечно, не занесет куда-нибудь в дебри.
— Будем предполагать, что не занесет, — сказала Яна. — Сколько тебе еще нужно времени?
— Тебе зачем это? — Муж удивленно смотрел на нее.
— Когда ты домой вернешься? — едва сдерживаясь, спросила Яна.
— А-а, ты об этом. Не знаю. — Он потер подбородок. — Неделя, наверное.
— Ладно, — сказала Яна, — будем ориентироваться на неделю. Ну что, я, пожалуй, пойду. — Она встала, взяла сумочку. — Заплатишь?
— Заплачу, — кивнул муж. — Послушай, а что ты хотела мне сказать?
— Я?
— Ну да. Сказала: нам нужно поговорить. О чем?
Яна чуточку помедлила, потом ответила:
— Не важно.
Проблемы ведь не существовало. Муж никуда не уходил, шашней ни с кем не крутил. Он допишет книгу и вернется. И все будет как прежде.
И в то же время — как прежде не будет больше никогда.
«Он обошел меня», — думала Яна, поднимаясь по лестнице на свой третий этаж. Она бежала, бежала изо всех сил, а он, слегка промедлив на старте, затем без труда нагнал ее и рванул вперед. Не оборачиваясь, не беспокоясь о том, как она там. Эгоист чертов. Странно было определять его так. Ведь ей всегда казалось, что такого жертвенного характера, как у Вересова, нет больше ни у кого на свете. Ну, разве что у матери Терезы. А он оказался эгоистом. Ничуть не меньшим, чем она сама. Но, может, это она и научила его эгоизму?
Что теперь с ними будет? У Яны было странное ощущение: все вроде устраивалось так, как ей и было нужно, но почему-то это категорически не устраивало ее. Вот если бы она выдрала его с дачи, притащила за шкирку домой, а он бы виновато отводил глаза и безропотно шел за ней — тогда бы было совсем другое дело.
Победить. Доказать. Настоять на своем. Для нее это важно. Всегда было важным. А он лишил ее этой возможности. Яна почувствовала, как раздражение завладевает всем ее существом. В этот момент она так сильно ненавидела Вересова, что у нее даже руки затряслись. Щелкнул ее по носу. Заставил почувствовать себя мокрой курицей. Как и Мирошниченко вчера. Господи, неужели она до смерти будет возвращаться к себе самой образца 80-х?!
* * *
Щелкнул дверной замок. Аня выглянула в прихожую. Мама. Странно. Еще ведь и пяти нет.
— Привет, — сказала она. — Ты рано.
— Привет, — ответила мама, положила на комод сумочку, нагнулась, стянула туфли, выпрямилась.
И молча прошла в ванную. Плотно прикрыла за собой дверь. Аня услышала, как зашумела вода.
Она так ничего и не придумала насчет обнаруженного папиного письма. Никакого хитрого хода. Значит, придется тупо предложить проверить почту: «А вдруг папа что-нибудь туда написал». Да, в конце концов, не важно. В этой ситуации главное — результат. Сейчас мама примет душ, выйдет, выпьет кофе — и можно заводить разговор.
Переливы из «Пера Гюнта» Грига разорвали тишину. Аня вздрогнула. Что это? Звуки доносились из сумочки, лежавшей на комоде. Мамин мобильник, сообразила Аня. Она опять сменила сигнал. Аня подскочила к сумочке и потянула за язычок «молнии». Схватила телефон и сделала уже было шаг по направлению к ванной комнате, но надпись, светившаяся на дисплее, заставила ее остановиться.
— Детектив? — ошеломленно проговорила она в полный голос.
Значит, мама не сидела сложа руки. Значит, это только так выглядело. Но вообще-то это мамина излюбленная манера — вести себя как обычно, а на самом деле проворачивать нечто. Детектив — это круто. Небось толстый прокуренный мужичонка, отпускающий развязные замечания и игриво подмигивающий.
