Еще немного просидев в укрытии, пока ноги в осенних ботинках окончательно не отмерзли, я заметил, что к дому со стороны соседского двора вырулили двое — присмотревшись, я узнал в одном из прибывших самого Штыря. Оба парня, оглянувшись по сторонам, спешно нырнули за скрипучую дверь «хаты».
Я почесал затылок. Н-да… Теперь их внутри не менее четырех, так что реализация любого моего плана по встрече с главным ростовщиком города один на один упиралась в практически непреодолимое препятствие. Впрочем, сам Штырь, если его все же как-то изолировать от дружков, вряд ли сможет навредить мне — я даже внешне выглядел намного сильнее, чем он в самой своей боевой форме. Я вздохнул. Похоже, для начала мне нужно точно определить, кто и где находится, а для этого… ох… видимо, придется вспомнить свое лихое детство! Стараясь не замечать дрожи в руках и прочих конечностях, я, пригнувшись, метнулся к забитому досками окну.
Сафонов, что ты делаешь… что ты делаешь, дурак ненормальный… Зачем тебе это все?..
Позади во дворе что-то скрипнуло, я почувствовал, как сердце бешено заколотилось прямо в горле. Минуту спустя, когда вновь воцарилась глухая тишина, прерываемая лишь редким лаем собак из ближайших домов, я вытянул шею и заглянул в узкую щель между досками.
Комната была почти пуста, в углу, около шкафа, стояли двое, спинами ко мне, что-то сосредоточено рассматривая. Я прильнул к окну еще ближе, и в этот момент почувствовал нечто странное. Прямо над моим плечом раздавалось чужое посвистывающее дыхание. Я резко обернулся, едва не стукнувшись лбом о заросший редкой щетиной подбородок. А в следующее мгновение, после секундной вспышки боли, картинка зимнего вечера вдруг сменилась абсолютной непроницаемой темнотой.
Открыть глаза. Иногда самое обычное, почти бессознательное действие, совершаемое в течение дня по миллиону раз, может казаться непреодолимым препятствием. Я не сразу понял, где нахожусь и как сюда попал. В практически полной темноте я чувствовал острый запах сырости и старой резины. Невероятным усилием я заставил себя привстать на локте и оглянуться.
Похлопав себя по карманам, я вдруг с удивлением обнаружил свою старую зажигалку, практически без газа, о которой уже успел позабыть, бросив курить. Хм, а в жизни-то все-таки происходят чудеса. Каждое движение вызывало новую болевую волну, расходившуюся от затылка ко лбу и шее. Один щелчок — и вот он, спасительный свет! Комнатка подвала душила меня затхлым влажным воздухом и нестерпимым зловонием чего-то гниющего. Да уж. Попал я в сказку. Скорее всего, я нахожусь как раз в том самом подвале, куда за пятнадцать минут до этого лазили двое незнакомцев. Жутко хотелось пить, но при этом с каждым движением я чувствовал, как возвращаюсь к жизни. Оглядевшись, заметил нечто странное в углу. С детства обладая не слишком острым зрением, сразу и не определил, на что похожа эта занятная ровная кучка пакетов, накрытая старым брезентом. Отодвинув самый край накидки, я приблизил огонек, чтобы рассмотреть повнимательнее.
Сквозь полиэтилен просвечивало какое-то сено. Я моргнул. Что это такое? И зачем оно лежит в подвале Штыря в таком количестве? Он что, сделал стратегический запас соломы на зиму для своих кроликов?..
Понимание, что это на самом деле такое, пришло настолько неожиданно, что я, отшатнувшись, едва не упал.
Я никогда не видел такого количества конопли. Тут был урожай грандиозной плантации. Это тебе не спичечный коробок, который совали друг другу в карман незадачливые ПТУшники на дискотеке, не самокрутка и не маленький пакетик. Это была настоящая огромная партия «товара», какими их показывают в фильмах и в криминальных новостях. Но как она могла оказаться здесь, в нашем небольшом городке, где практически все были на виду друг у друга? Я удивленно вздохнул. А ведь именно так — на виду — часто и происходят самые невероятные вещи. И если учесть, что всего в двадцати километрах от нас находится государственная граница, то лучшего перевалочного пункта просто не найти!
Наверху звякнуло железо. У меня мгновенно пересохло во рту. Я метнулся в сторону от пакетов, будто ничего не видел, и лег на место, сразу под люком, куда меня сбросили после удара. В пролившейся откуда-то сверху полоске желтоватого света обозначились две тени. Мужик с шаркающей ногой, который и вырубил меня во дворе, появился в поле зрения первым — его сиплый хрип при вдохе звучал здесь, в этой комнатушке, особенно угрожающе; за ним, слегка пошатываясь, в подвал ввалился сам Штырь. Он несколько раз навязчивым движением убрал за уши длинные пряди волос и почесал за ухом, неуверенно махнув рукой на закрытый брезентом угол.
— Ну, вон оно. Вчера подвезли.
Толстый проковылял через комнату, направив пучок света фонарика к полиэтиленовым мешкам.
— Закрой пасть. Я крякушника вбросил сюда.
Насколько я мог видеть, Штырь поморщился и пожал плечами.
— И куда его теперь?
— Хрен его знает. Не понятно, что за птица. Наши приедут — определим. Пусть пока валяется, вроде вырубил его качественно, сам отсюда не вылезет.
Он ткнул мою ногу носком сапога, и я почувствовал, как, несмотря на холод и сырость, на лбу выступил холодный пот. Мужик тем временем приподнял край брезента, удостоверившись, что Штырь не врал, и накинул полотнище назад, как-то странно пожевав губами, будто пробуя на вкус воздух.
— Мокро тут.
— Я те базарю: быстрячком бы не мешало! — Интонация Штыря стала ломаной, дрожащей, но я точно не мог определить, что слышу — он то ли собирался плакать, то ли едва сдерживался от хохота. — Забирайте и сваливайте, мне оно триста лет не надо, ваши эти дела… Я уже сто раз говорил…
Мужик вдруг повернулся с неожиданной для такого веса скоростью и схватил его за ворот рубашки.
— Это ты мне, дрянь обдолбанная, будешь рассказывать, что и когда делать?! Иди, щипай своих малолеток, тебя в дело никто не звал!
Они пару минут ожесточенно матерились, пока Штырь истерично не вскрикнул, освобождаясь от хватки своего «партнера». Толстый зарядил ему увесистую затрещину, от чего хилый Штырь улетел в противоположный угол, и полез прочь из подвала.
— Сегодня заберем! — Послышалось откуда-то сверху. — И не вздумай свалить с хаты, гнида!
Дверь со скрипом захлопнулась, и я понял, что именно сейчас, именно в эту минуту настал тот самый час Х, которого я ждал и так боялся. Мы оказались со Штырем один на один, и ничто не мешало мне начать с ним разговор.
Ничто, кроме того, что я не знал, что спрашивать.
Сам не отдавая себе отчет, что делаю, я поднялся из-за комода и будто сквозь туман наблюдал, как в электрическом свете фонаря вытянулась и исказилась физиономия Штыря. Мне показалось, он уже и забыл о моем существовании и, наверное, в ту секунду подумал, что видит один из тех мультиков наяву, ради которых и употреблял наркотики. Ростовщик тут же потянулся и затарабанил по деревянному люку, ведущему в комнату.
