– Наталья, пожалуйста, поверьте мне! – взмолилась Аля. – У нас с Николаем Алексеевичем ничего нет! И деньги я вам возмещу, даже с процентами!
– Чирикай, чирикай, – буркнула та. – Явилась к нам в город. Мальчишке, Кирюшке, голову вскружила, чужих мужей из семьи уводишь. Ни совести, ни стыда. Но смотри, – голос Натальи взбодрился, окреп, – я тебе Коленьку за просто так не отдам! Зубами в него вгрызусь, когтями исцарапаю. Не иди против меня, пропадешь!
И швырнула трубку.
Алла в растерянности опустилась на кровать.
Ее дорогая девочка сладко спала в детской люльке. Она набрала положенный вес и теперь была с ней. Аля с грустью смотрела на кроху. Счастье, что этот ангелочек появился в ее жизни. Но за все надо платить.
Честно ли вешать долг за малышку, сто семьдесят тысяч долларов, на влюбленного мальчика Кирилла?
А Николай Алексеевич, как выяснилось, не так уж богат, независим и силен.
…Под окнами родильного дома толпятся счастливые отцы. А ее никто не ждет и никто не поддерживает.
Аля, будто в последнюю надежду, вцепилась в крошечную ладошку своей дочери.
Дай мне силы, малышка!
* * *
И снова она осталась без ребенка. Тотальное невезение? Проклятие?
Вера и предположить не могла, что «детский бизнес-проект» окажется настолько изматывающим. И ладно бы, терялось здоровье или даже деньги. Это можно пережить. Но смириться с людской подлостью – она не могла никак.
Что одна, что вторая ее суррогатные матери оказались полными тварями.
Но шустрая украинская дамочка Людмила Шпилько зря думала, что сможет оставить ее в дураках.
Прежде чем мстить, Вера все тщательнейшим образом проверила. Убедилась: у сладкоречивой хохлушки действительно имелся лимфогранулематоз. Инфекция, при которой беременеть нельзя категорически. Женщина прекрасно знала о том, что больна. Но продолжала предлагать свои услуги бесплодным парам.
Счастье еще, что беременность сорвалась. Могла и урода родить (и навязать его им, генетическим родителям).
Но какова наглость! Заграбастать своими цепкими лапками аванс. Исправно получать ежемесячную дотацию, жить в хорошей квартире, кушать фермерское мясцо и свежие фрукты. Когда же случился выкидыш – просто раствориться в пространстве!
Отдай Вера ситуацию под контроль Игорю, Люда Шпилько так и осталась бы безнаказанной. Муж – цепкий в бизнесе, но тюфяк во всем, что касалось деторождения – пытался ее уговорить: «Верочка, не психуй! Бог этой женщине судия!»
И она, конечно, притворилась, что опустила руки. И страдает молча.
Но допустить, чтоб подлая тетка, мало, что получила их деньги и не выполнила своих обязательств, – еще бы над ними потешалась?!
Вера, может быть, плохо разбиралась в психологии, в людских чувствах. Но как себя поведет человек, подобный Людмиле, предсказала легко. Она предположила: хохлушка порадуется, что легко отделалась, попразднует недельку-другую, да и снова возьмется за поиск очередных дурачков-клиентов. Оставалось только разбросать сети: тщательно мониторить все сайты, где предлагали свои услуги суррогатные мамаши. Дать задание в агентства, что она ищет женщину «обязательно голубоглазую, с каштановыми или подобного цвета волосами, ростом не ниже ста шестидесяти пяти и четвертой группой крови» (параметры хитрой Людмилы).
Вера все рассчитала правильно. Не прошло и месяца, как хохлушка попалась. Разместила свое объявление, с фотографией в придачу, на известном «суррогатном» ресурсе! Имя-фамилия другие, волосы перекрасила, но личико-то показать пришлось!
Дальше нужно было действовать очень осторожно.
Вера (разумеется, под чужим именем, с нового электронного адреса) вступила с женщиной в переписку. Начала обсуждать – пока по Интернету – условия, детали. Играла роль страдалицы, кто безумно хочет ребенка, – но, увы, ограничен в средствах. Умоляла Люду Шпилько войти в положение, согласиться на сниженный гонорар. Но та, конечно, предпочла ей более обеспеченную заказчицу. И даже ее ник скрывать не стала. Заказчицу звали budu-mamoi.
Что ж, если ты в теме, да еще знаешь ник, познакомиться с человеком – в виртуальном пространстве – никакой проблемы. Дамы, кто страдает от бесплодия, очень доверчивы. И легко обзаводятся «друзьями» – в анонимно-безопасном, как им кажется, Интернете.
Вера прикинулась сочувствующей подружкой, вступила с budu-mamoi в переписку. Забросала многочисленными вопросами. И между делом выяснила, что с суррогатной мамочкой (теперь она, впрочем, звалась не Людмилой, а Мариной) договорились. Протокол начали, беременность наступила. «Мы ей сняли квартиру, в Химках. Там недорого, а экология хорошая». – «Ой, а где именно?» – «Улица Кирова, до канала имени Москвы десять минут пешком». – «Это такие кирпичные девятиэтажки? Дом, где милиция?» – «Нет, там рядом новый построили, высотный!»
Что ж, только и оставалось подкараулить вероломную красавицу.
А играть роли — хоть Офелии, хоть парня-пикапера – Вера, спасибо самодеятельному театру, могла легко. Да и руки – не зря в фитнес-клубе обожала тренироваться с гантелями! – у нее были сильные. С нервами тоже все в порядке. Когда вышвырнула подлую дамочку в окно, ничего даже не дрогнуло. И угрызений совести не возникло. Как Люда поступила с ее ребенком, так и она поступила с ней.
Вера вообще не любила проигрывать. И знала, что для победы главное – не спешить, не рубить с плеча, не совершать непродуманных поступков.
Подруженька Аллочка тоже зря думает, что для нее все закончилось. Еще придет время и ей отвечать за свои поступки.
* * *
Малышка Зоинька улыбалась во сне. Аля – устроилась на стуле рядом с колыбелькой и не могла отвести от девочки глаз. Так хоть час, хоть два могла любоваться нежным розовым личиком, губками-бантиками, крошечными, кукольными пальчиками.
Но нарушили ее уединение, дверь в палату растворилась.
В первую секунду Але показалось: нагрянул профессорский обход. Во главе белохалатной процессии – пожилая, грозная дама, сзади послушными цыплятками вышагивает свита. Но она присмотрелась внимательнее к глазам, что метали молнии из-под белого медицинского колпака, и ахнула: это же Виктория Арнольдовна! И свиты никакой нет: просто медсестры из отделения. Скачут сзади, волнуются:
– Сюда нельзя! В послеродовом посещения запрещены!
– Девочки, у меня важное дело, – отмахнулась от сестричек старая дама.
– Пожалуйста, пусть она останется! Хоть на пять минут! – Аля умоляюще прижала руки к груди.
– Мне восемьдесят четыре года, и я специально ехала к ней за четыреста километров, – с достоинством прибавила Виктория Арнольдовна.
