Егор разбил Борису лицо в кровь, и левый глаз у Недоспасова начал потихоньку заливаться синью. Кроме того, Егор в бешенстве сильно ударил Бориса в живот, и Недоспасов странно скрючился на полу, не в силах разогнуться. Одиноков уже собирался встать, плюнуть на все и даже извиниться за вспышку — разве теперь можно что-нибудь исправить? Но тут тренированный и накачанный Борис понемногу пришел в себя, ловко подгадал момент и больно заломил Егору руку.
— Борис! Егор! — вновь закричала Кристина. — Остановитесь!
Она хотела послать Алешу за помощью, но вовремя сообразила, что демонстрировать семейные разборки, тем более в военном городке, совершенно ни к чему.
Борис медленно, с наслаждением, со вкусом доказывая генералу, на что способен безногий инвалид, заводил руку Егора все дальше за спину. Тот побелел от боли, еле сдерживаясь, чтобы не застонать. И с большим трудом сумел ударить сапогом Бориса в лицо. Хватка Недоспасова сразу ослабела, зато драка загорелась с новой ненавистью и силой. Теперь ни о каком извинении и примирении речи быть не могло.
Только теперь Кристина испугалась по-настоящему. Она видела, что мощные руки мужа сжались на горле хрипящего Бориса. Еще немного — и он задохнется в твердых несгибаемых пальцах генерала…
— И не таких душил! — вдруг спокойно произнес Егор.
— А-а-а!! — в отчаянии закричала, не выдержав, Кристина. — Помогите! Алеша, принеси воды! Я попробую их разлить! Скорее!
На ее крик и шум вошла немолодая немка. Она иногда приходила в военный городок и неподвижно, тихо, вытянувшись вверх, к небу, сидела во дворе, ни с кем не разговаривая. Но все быстро узнали, что у нее в годы Великой Отечественной пропал в России жених, а она все ждет его и не верит, что это навсегда, что он никогда больше не вернется… Пожилая, обрюзгшая женщина в очках, шаркающая ногами…
Баба Дуня, глядя на нее, думал Егор. Вечная баба Дуня… Сколько вас еще осталось на земле, обездоленных и верных, горько-сиротливых и преданных одному-единственному человеку, своей памяти и душе, которым они не способны изменить, что бы ни случилось…
Алешка охотно болтал с Эльзой — так звали немку, — рассказывая ей о своем немудреном житье-бытье, делясь какими-то своими простенькими секретами и нехитрыми размышлениями. Он бросался к ней со всех ног, едва та появлялась на территории военного городка и спокойно, безучастно проходила мимо охраны.
Первый раз ее, конечно, остановили. Немка просила ее пустить, но охранники плохо понимали по-немецки. Вызвали Одинокова, знающего язык лучше других. Вместе с ним прискакал Алешка.
Едва немка начала объяснять про жениха и войну, Алешка радостно кинулся к ней с воплем:
— Бабуля! — и прилип к ней, вцепившись в ее длинную юбку.
Окружающие оцепенели. В недоумении, замешательстве переглянулись. Солдаты вытаращили глаза.
— Алеша, — осторожно попытался вмешаться Егор, — все твои бабули остались в России… Что с тобой?
Пожилая немка бережно прижала к себе мальчика.
— Мой малыш… — повторяла она. — Мой малыш… Вы позволите, господин офицер, приходить сюда, к вам, к своему мальчику?..
— Это мой сын, — пробормотал Егор и подумал: «Сумасшедший дом… Бабка явно малахольная. Сдвинутая… Полное ку-ку! Ждала, ждала да и повредилась… Но что это вдруг случилось с Алексеем?»
— Во дает! — восторженно выпалил один из солдатиков. — Чумовая тетка! Генеральского мальца за своего держит! А пацан и согласен!
— Молчать! — рявкнул Одиноков. — Распустились!
Солдаты испуганно вытянулись по стойке «смирно».
Немка смотрела просительно, но ничего жалкого, умоляющего, страдальческого в ее взгляде не было. Как не было и у бабы Дуни. Наоборот, немка казалась горделивой и требовательной и настаивала на своем священном, непреложном праве сюда приходить и сидеть здесь, разговаривая с этим малышом.
Егор растерялся. Подчиненные наблюдали за ним, ожидая его решения.
— Вы учились вместе с ним? — спросил Егор. Вечные бабы Дуни… — Сидели с ним за одной партой, да? Я угадал?.. А после уроков ловили вместе жуков…
— Жуков? — удивилась немка. — Каких жуков? Нет, никаких жуков, господин офицер. Я их страшно боюсь с раннего детства, хотя что в них страшного… Почему вы так решили?
— Хорошо, — с трудом выговорил Егор. — Хотя это нарушение… Вы можете приходить сюда, когда захотите. Я предупрежу охрану.
Так и повелось. Эльза приходила часто, Алешка бросался к ней со всех ног и начинал лепетать. И они подолгу сидели рядом, сцепив ладони и глядя друг на друга без улыбки, но удивительно нежно.
И Кристина и Егор быстро начали, каждый поодиночке, ревновать сына к Эльзе. Что за странная дама? Едва появилась — и сразу пленила сердце малыша. О чем они там говорят часами? О чем воркуют наедине, отрешенные от всего мира?..
— Он приедет через месяц! — как-то неожиданно заявил Алешка за ужином родителям.
— Кто? — спросила Кристина.
— Эльзин жених. Как вы думаете, что будет, когда они встретятся? Как все получится?
Кристина в недоумении замолчала.
— Какой жених? Алеша, ведь это произошло очень давно… Много лет назад. Когда Эльза была молодой, даже моложе твоей мамы, — попытался объясниться с сыном Егор. — Короче, этого человека давно нет на свете… Он погиб в России, на фронте, во время войны.
Но понятие времени и все слова об уходе людей с земли чужды и непонятны детскому сознанию. И Алеша даже не захотел вслушиваться в наставления и объяснения отца. Его заворожила колдовски прекрасная история Эльзы, ее любви и обязательного возвращения жениха. Ее любимого. И он верил в сказки. А как же иначе?
Одиноковы-старшие растерялись. Переглянулись. Помолчали…
— А… если он не приедет? — неуверенно спросила Кристина.
Алешка махнул рукой:
— Приедет обязательно! Ну, может, задержится на три дня… Дорога далекая. Пока доберется…
Потом, позже, он каждый месяц-два обязательно аккуратно докладывал родителям, что жених Эльзы просто опять задержался в пути. Путь неблизкий…
И вот теперь эта Эльза пришла на крик Кристины и шум драки.
Мужчины не обратили на нее внимания.
Борис просто не мог этого сделать: он судорожно пытался если не разжать, то хотя бы ослабить хватку корявых генеральских пальцев на своей шее. Одиноков вообще плевал сейчас на все. Даже на сына.
И Эльза что-то быстро сказала мальчику. Он молча кивнул, бросился к отцу и вцепился острыми зубами в его руку.
Егор не понял, почему вдруг ему стало так больно. Он с досадой взмахнул рукой, пытаясь избавиться от нежданной помехи и боли. Алешка отлетел в угол и больно стукнулся головой.
