опускались, скрывали голубые огни, но полностью не закрывались. Слабые стоны вырывались из открытого рта, ногти царапали кожу, кровь текла по его лицу, и всё в этом мире сводилось лишь к одному — удушью грязной суки, которая не ценила то, что для неё делают.
— Я не хочу тебя убивать. — Он душил её, давясь собственными слезами. — Но тебя следует проучить, мерзавка. Я посвятил тебе жизнь, делал всё, чтобы ты была счастлива, а ты называешь меня подонком! И плюешь мне в лицо!
— И я плюну ещё. — Настя врезала Роме между ног и глубоко вдохнула, когда в грудь волной ворвался воздух.
Она побежала по коридору и ускорилась, когда услышала за спиной шаги, перемешанные с криками. В темноте она наткнулась на дверь, нащупала пальцами замки и начала поворачивать их, но тут кто-то дёрнул её за волосы и оттащил от двери, после чего поволок в гостиную.
— Я не убил её. — Комнату освещал лишь свет выглядывающей луны. — Она всё сделала сама, я хотел только поговорить.
— Отпусти меня!
— Но я не желал её смерти, нет, не желал! У неё были эти документы, она хотела подставить меня! Я всё сделал правильно, так почему ты называешь меня ПОДОНКОМ?!
— Потому что ты избиваешь меня, урод! Отпусти мои волосы!
Он так и поступил, швырнув её на диван. Тело глухо ударилось об обшивку, волосы мотнуло из стороны в сторону, кровь брызнула на подушки дивана. Настя подогнула ноги и быстро перекатилась на другую сторону, ближе к кофейному столику. На нём стоял выключенный ноутбук, по которому ещё совсем недавно они с Ромой выбирали, на какой же фильм им пойти на выходных.
Решившись сразу, Настя схватила ноутбук и ударила им Рому по лицу, услышав хруст то ли костей, то ли каких-то частиц. Не обращая внимания на крик, она освободила руки и побежала к двери. Пальцы не слушались, замки получилось открыть только через несколько секунд, но их хватило, чтобы Рома успел догнать её и, взяв за плечи, развернуть к себе.
Настя посмотрела на его сочащееся кровью лицо и замерла, потому что безумие в этих карих глазах было неподдельным.
— Ты никуда отсюда не уйдёшь. Я люблю тебя.
— Посмотри на себя, Ром! В кого ты превратился?! Что с тобой стало?! Всё, чего ты касаешься, начинает рушиться! Ты как прокажённый, только хуже. Я не знаю, что на тебя так повлияло, но я знаю, что вижу сейчас перед собой монстра. Монстра, неспособного любить! Можешь убить меня, как ты это сделал с остальными, и продолжать говорить про любовь, но…ты так и останешься монстром. В погоне за властью и деньгами ты убил в себе всё хорошее.
— Нет, — в темноте его глаза ещё больше заблестели, отражая свет, исходящий из кухни. — Нет, нет, я не такой. Ты врёшь. Я всё делал ради нас.
— Это отговорка. Ты просто не хотел видеть другие пути решения ситуаций, — вот и всё. Но я этого терпеть не буду. Разберись в себе, Ром, но без меня. Ты слишком опасен.
— Я?
— Да, ты. А теперь отпусти меня и позволь уйти, если веришь, что внутри тебя ещё осталось что-то светлое. Я хочу жить. Прошу, дай мне прожить счастливую жизнь, но без тебя. Мне хочется иметь любимого мужчину, а не хищника с деньгами. Мужчину, который не изменяет.
Кровь, его собственная и сплёванная Настей, текла по лицу Ромы, пока сам он тяжело дышал и обдумывал услышанные слова. Внезапно его ладони отпустили плечи Насти и медленно опустились…как бы сдаваясь. Она немного постояла, в ожидании того, что будет дальше. Но ничего не происходило. Рома лишь пустыми глазами уставился в какую-то точку и молчал, выдыхая из груди обжигающий воздух.
Настя открыла дверь и аккуратно вышла на лестничную площадку. Перед тем, как окончательно уйти, она посмотрела на мужчину, которого несколько лет считала своим защитником, и сказал одно-единственное слово:
— Прощай.
После чего дверь захлопнулась, и настала тишина.
Рома, с покрытым кровью лицом, тяжело дышал и смотрел в никуда, пока вокруг шептались стены.
Они смеялись и подшучивали, заливаясь хохотом.
6
Ты подонок во всех проявлениях.
Так она сказала, смотря ему прямо в глаза. И не боялась ведь, хоть он и прижимал её в этот момент к стене.
Ты грязный лжец. И к тому же словоблуд.
Рома горько усмехнулся и взглянул в зеркало над раковиной, перед которой стоял. На него смотрел обезумевший маньяк, только что прикончивший одну из своих жертв. Большая часть лица спряталась под кровью, над правым глазом виднелись неглубокие царапины, оставленные корпусом ноутбука, на белой рубашке осталась пара красных пятен, на пиджаке — тёмно-бордовых. Карие глаза не выражали абсолютно ничего, казались уставшими, но одновременно и полными энергии. Незнакомец в зеркале выглядел спокойным, но изнутри его тело поедало что-то отвратительное. Оно чавкало, питаясь им. Оно порождало агрессию, забираясь в мозг. Оно смеялось при каждом убийстве и получало от этого такое удовольствие, с которым не сравнится даже оргазм.
Да что там — Рома сам получал удовольствие от убийства.
От самого процесса: это так завораживающе — наблюдать, как из другого человека вытекает жизнь.
В кого ты превратился?
Он не знал. Не знал этого и незнакомец в зеркале. Оба смотрели друг на друга непонимающим взглядом, пока один из них не произнёс:
— Мы в жопе.
Второй улыбнулся и пропустил краткий смешок. Ещё один. И ещё один. Вскоре Рома и его новый друг смеялись вместе — громко, уморительно, не в силах остановиться. Через какое-то время заболел живот, из глаз брызнули слёзы, и Рома, еле справляясь с удушающим смехом, спросил пустую комнату:
— Со мной всё в порядке?
Стены не ответили и продолжили молчать.
— Она назвала меня подонком. Подонком… чёртовым подонком. — Перед глазами возник тот момент, когда его кулак врезался в лицо Насти и выпустил наружу кровь. — Может, я им и являюсь? Я убил двух мужчин своими руками и ещё одну женщину, пусть и косвенно. И кошку. Ещё и бедную кошку. — Внутри всё было пусто. Чувства поблекли, остался лишь холод. — Я не смогу управлять компанией. Не смогу, нет, не смогу. За мной рано или поздно придёт полиция. А зачем? Чтобы арестовать ублюдка, избившего свою женщину. Да и в квартире Марии полно отпечатков моих пальцев.
Лампа согласно моргнула, на миг окунув ванную в темноту. Холодный свет превращал кровавые дорожки в чёрные ручьи. Бесконечные, бесконечные ручьи… Как же сильно может измениться жизнь меньше, чем за неделю. Ещё вчерашним утром Рома
