Собственно, я не собиралась задавать каких-то каверзных вопросов или — упаси Боже! — выпытывать любимый цвет трусов или гастрономические пристрастия объекта. Просто хотелось встретиться с глазу на глаз и, если получится перекинуться парой слов, составить общее впечатление об одной из бывших фавориток интересующего меня мужчины.
Так сказать: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз всё остальное».
Домик, облицованный белым мрамором и с чудненьким патио, затенённым диким плющём, стоял у самой воды. К небольшому пляжу вела выложенная природным камнем дорожка. Всё это смогла увидеть лишь издали, так как у ворот торчала вездесущая охрана.
— Передайте сеньоре Виолетти, что я бы хотела поговорить. — Не отпуская машину, я протянула секьюрити визитку.
Показалось, что, кроме родного, никакого другого языка он не знает. Но, тем не менее, молча кивнув, гориллоподобный субъект зашагал к вилле. Я попросила таксиста заехать в тень. Укрывшись от солнца, он включил кондиционер на полную мощность и принялся читать газету.
Должно быть, в глазах хозяйки я не представляла опасности. Или, бывшая искательница приключений не страдала излишним снобизмом, с охотой давая волю любопытству. Так как ждать долго не пришлось, и вскоре пригласили за ограду.
Плавно двигавшаяся навстречу женщина никак не производила впечатления сорокалетней. Двадцать восемь. От силы — тридцать. А прямые чёрные волосы, печальные серые глаза и хрупкая фигура и вовсе делали её похожей на девочку-подростка. Я поблагодарила Бога, за то, что надоумил прилететь лично. Так как в журнале, опубликовавшем интервью была напечатана совсем другая фотография. Как видно, при всей любви к авантюрам, ушедшая на покой куртизанка не искала совсем уж дешёвой популярности. А, возможно, главред того издания имел собственные представления о красоте, раз разместил под статьёй изображение ладненькой кобылицы в самом соку. Именно таким было большинство девушек, отобранных Эллой. И они нам вряд ли годились.
— Вы ко мне? — На довольно хорошем английском спросила она.
— Да. — Не стала отпираться я.
Она окинула изучающим взглядом и, сделав приглашающий жест, направилась в дом.
— Итак? — В серых глазах светился неподдельный интерес.
Понимая, что выдумывать что-то особенно экзотическое глупо, сказала правду. О побуждающем мотиве, разумеется, предпочла умолчать. Но ведь большинство обитателей Земли таковым, бесспорно, считают деньги. Так что, назвавшись, я вкратце описала наш с Эллой маленький бизнес и пояснила, что хочу побольше узнать о «ближневосточном рынке».
Она ещё раз оценивающе оглядела меня с головы до ног и, вдруг попросила встать.
Поднявшись, я с недоумением смотрела на сеньору Бьянку.
— Пройдитесь.
Давясь от смеха, я, как можно небрежнее продефилировала из угла в угол.
— Ну, как? — С неподдельным интересом осведомилась я.
— Думаю, у вас есть шансы.
Несмотря на всю анекдотичность ситуации, столь высокая оценка моих внешних данных льстила самолюбию. Честное слово. Безусловно, я знаю, что не уродина. Да и по довольно часто оказываемым мужчинами знакам внимания вполне могу судить о собственной привлекательности. Но услышать мнение профессионала, а кем, как не таковой являлась Бьянка, сумевшая благодаря грации и обаянию сколотить довольно крупный капитал, было очень приятно.
— Вообще-то, я замужем. — Прыснула в ладошку я.
— Одно другому не мешает. — Философски заметила красавица.
— Нет, честно. — Я протестующе замахала руками. — Всё, чего я хочу — это просто наладить небольшой бизнес на востоке.
— Хозяйка — лицо фирмы. — Глубокомысленно заметила она. — Вряд ли кто-то захочет иметь с вами дело, обладай вы отталкивающей внешностью.
Глупость конечно. Я же всего лишь продавец. Но спорить не стала, вспомнив, кто из нас двоих обладательница миллионов.
Принесли чай и, отпивая маленькими глотками, Бьянка — ну, не поворачивался язык, глядя на почти что ровесницу, называть её напыщенным словом «сеньора» — задумчиво разглядывала меня, думая о чём-то своём.
Я же просто молчала, так как за время короткого рандеву узнала всё, что хотела. Типаж, внешность, поведение, утончённые манеры — всё говорило само за себя. Существовало лишь одно «маленькое но». Такие женщины, как правило, на дороге не валяются. И, располагая недюжинным умом, знают себе цену. Чего — увы — я не могла сказать ни об одной из изъявивших желание «поработать за границей» дешёвых шлюшек московского разлива. То есть мнили-то они о себе — дай Боже. И запросы у малышек были соответствующими.
Да, только, кто ж им даст?
Каждой клеточкой ощущая, что «гениальный» план трещит по швам и проще взять один из дворцов Саид-Керима штурмом, чем вызвать хоть толику заинтересованности, я начинала отчаиваться, само собой находя утешение в том, что отрицательный результат — тоже неплохо. Единственное, чего не хватало, так это небольшой подсказки. Ма-аленького такого советика из разряда «что делать»?
Но, не понаслышке зная, что этот экзистенциальный вопрос мучает лучшие умы России уже не одну сотню лет, постаралась сильно не огорчаться. Ведь, не зря, другие неглупые люди, может и не принадлежащие к элите, но тоже внёсшие лепту в развитие национального менталитета, смело утверждали что «нефиг надеяться на прямую, ибо кривая всё равно вывезет».
— Хорошо. — Словно раздумывая вслух, неожиданно сказала она.
— В смысле? — Не поняла я.
— Я порекомендую вас одному человеку. — Объяснила Бьянка. И, дабы расставить точки над i, добавила. — Пять тысяч долларов.
— А-а-а… — Докумекала я и невольно раскрыла рот.
Впрочем, тут же взяв себя в руки. В моём положении любая подмога не помешает. А деньги — что. Будет день — будет и пища.
— Удивлены? — Подмигнула проказница.
— Д-да… — Промычала я нечленораздельно.
— С Саидом связаны лучшие годы моей жизни. — Нежно произнесла она. При этом глаза Бьянки заволокло туманом. — Я даже подумывала, о том, чтобы принять Ислам.
— И? — Завороженная подобной сентиментальностью, я не сдержала любопытства.
— Мусульманин не может взять в жёны неправоверную. — Вздохнула она. — К тому же, женщину лёгкого поведения.
— Вы его любили? — Не зная, что сказать, я растерянно спросила первое, что пришло в голову.
— Теперь мне кажется, что да. — Кивнула она. — Хотя, тогда, пятнадцать лет назад, не могла дождаться, когда кончится контракт, который полагала чуть ли не рабством. И считала дни до «освобождения».
— Тогда зачем же согласились? — Боясь показаться бесцеремонной, осторожно спросила я.
