завел двигатель и снова позвонил Саре. Протяжные гудки подстегнули меня не соблюдать скоростной режим. Все равно весь город сейчас на автодроме.
Я мчался к тату-салону на красный свет, уже уверенный в том, что случилось неладное, и виноват в этом я. Было ясно, что я не смог бы начать эту гонку без присутствия Сары, и мне не нужна эта гонка и этот кубок без Сары, и я не смог бы выиграть без Сары, и ничего в моей жизни уже не будет благополучно без Сары. Она не могла не прийти просто так, она меня любит, я это точно знаю, значит, с ней что-то случилось, и мне нужно найти ее как можно скорее.
Сара сидела на улице, прямо на асфальте напротив салона, выставив ноги на дорогу. На лице отчетливо видны следы побоев, локти на коленях, ладони – в крови, с дрожащих пальцев капает на землю багровая жидкость. Так сильно я еще никогда не пугался, даже когда сам попадал в аварии на трассе.
Она просто сидела, осматривая свои руки, словно была не здесь, и даже не сразу заметила, как я подбежал к ней и начал задавать десятки вопросов. Встряхивания за плечи не помогали вывести девушку из ступора. Я понял, что опоздал.
Затем Фрай подняла на меня свой опустошенный взгляд и тихо сказала:
– Я вызвала скорую.
– Где он? Где Патрик? Слышишь меня?
– Он хотел… он хотел меня… – и Сара отвернулась, спрятав глаза.
Кровоподтеки на скуле, на лбу, разбитая губа, взъерошенные волосы, словно ее за них таскали по полу – все это привело меня в бешенство.
– Нет, не уходи! – Сара схватила меня за рукав и потянула на себя. – Не оставляй меня снова. Прошу.
Я сел на дорогу рядом с нею, аккуратно прижал к себе, понимая, что могут быть травмы, которые я пока что не вижу из-за одежды. Тут она начала совершенно пугающе захлебываться словами, слезами, пережитым страхом и болью. Ничто не могло ее успокоить, и я почти ничего не разобрал, пока она более-менее не пришла в себя от моего присутствия.
– Я закрыла его внутри. Он, видимо, ждал, когда все уйдут, чтобы я осталась одна. Не хотел пускать меня на Гранж Пул Драйв. К тебе. Хотел меня… но… я сопротивлялась, и поэтому ему пришлось… применять силу, – она болезненно усмехнулась, и это привело меня в ужас.
– Что он сделал с тобой?..
– Я всадила ему в колено иглу для татуировок. Чтобы он не смог меня догнать. Вышла сюда и вызвала скорую. Только что.
– Ему?!
– Да.
– Лучше бы он сдох. Не зря я в тот раз ему рожу разбил. Недооценил угрозы. Надо было вообще в реанимацию отправить.
– Нет, – ухмыльнулась Сара, – надо было мне ему глаз выколоть. Я ему однажды это обещала…
– Как ты себя чувствуешь? Кости целы?
– Да… он в основном по лицу бил, – тут она смолкла, задумалась, расширенными глазами посмотрела на меня. – Чемпионат!
– Что – чемпионат?
– Почему ты не на Гранж Пул Драйв?! Гонка уже началась!
– К черту ее.
– Что ты такое говоришь?! Это же кубок Дарта Хауэлла!
– Да зачем он мне, если у меня есть ты?
– Но как ты понял, что надо приехать сюда?
– Заметил, что тебя нет. Начал переживать, – я тихонько прикоснулся к ее опухшей брови, Фрай скривилась и зашипела. – Затем увидел, что Патрика тоже нет. И мне стало не по себе. Ты не брала трубку.
– И ты бросил гонку? Ты должен был участвовать!
– Я не захотел. Без тебя я бы не выиграл. Все время думал бы не о трассе, а о том, почему ты не пришла, что случилось. Нервничал.
– Но ведь раньше ты выигрывал и без меня.
– Раньше мы с тобой… не были знакомы. Раньше я не был в тебя влюблен, Фрай.
Сара оказалась у меня на шее, я ощущал на коже ее кровь и слезы, спутанные волосы, пот.
– Я так люблю тебя, Гектор! Как только я увидела тебя, то не могла больше думать о ком-то другом. Я не нужна ни матери, ни отцу, и ты – все, что у меня есть.
Я не мог ничего ответить, я ненавидел себя за то, что НЕ УСПЕЛ, не помог ей, когда она во мне нуждалась, не защитил… И этого уже ничем не исправить. Мне начали звонить с автодрома, но я не взял трубку и поставил телефон в режим полета. Теперь это не имело значения. Сегодня я научился мыслить и видеть гораздо шире, чем прежде.
Пыль на ветру
– Он там, внутри. Нет, она с вами не поедет. Нет. Идите. Я сам о ней позабочусь. У этого ублюдка игла в колене, ему нужнее.
– А Вы случайно не Гектор Соулрайд?..
– Именно он. А внутри – Патрик Гинзли. Он напал на девушку и вынудил ее обороняться.
– Так, может, лучше вызвать полицию?..
– У нас есть несколько суток, насколько мне известно. Сейчас я хотел бы позаботиться о Саре. Этого я больше никому не могу доверить.
– Внутри есть камера. Мы недавно ее поставили. Расмус настоял, – сказала я, опираясь на руку Гектора. Ноги почему-то были слабыми.
Санитары ушли, позаимствовав у меня ключ от помещения. Мы постояли еще немного, чтобы посмотреть, как Патрика вынесут на носилках. Гектор хотел увидеть страдание в его глазах, полное осознание произошедшего. Он желал бы сам причинить ему боль, но уже не мог. Я ведь, как оказалось, такая самостоятельная девушка.
Гинзли посмотрел на нас и ничего не сказал. Я бы на его месте тоже промолчала. Когда у тебя в коленной чашечке сидит длинная игла, а брюки намокли от крови, тебе не очень-то хочется разглагольствовать. Как же он орал, когда я засадила ее, совсем неожиданно нащупав на столе, куда он бросил меня, словно тряпичную куклу. Как бы мне хотелось снова услышать этот вопль.
– Идем, – сказал Гектор и подхватил меня на руки, чтобы отнести в машину.
Мне все еще не верилось, что Соулрайд находится здесь, рядом со мной, а не участвует в гонках, которыми грезил все время, что я его знаю. Нереальным казалось, что я так легко отделалась, спаслась малой кровью, хотя едва я увидела Патрика на пороге салона, то сразу подумала: живой отсюда не выйду. Слишком хорошо я знала это выражение лица – у дружков моего отца в тот вечер были те же самые ухмылки.
Восемьдесят пятый отвез меня домой, а Патрика увезли в госпиталь. Надеюсь, теперь он будет хромать до конца жизни и частенько вспоминать меня. За ошибки приходится платить. В любом случае.
По пути домой Гектор еще раз обстоятельно меня допросил: как все случилось, во сколько; почему в салоне не оказалось никого, кроме меня; где были остальные; что говорил Патрик; куда он бил и где меня трогал;
