Виола ела черный пудинг, думая про собственную мать, которой никогда не знала.
– Моей матери вообще было противопоказано заводить детей, – продолжала Лорен. – Она совершенно не проявляла интереса ни ко мне, ни к Полу, моему брату. Знаешь, она ведь была когда-то сельской девчонкой, которая мечтала попасть в Лондон. Благодаря незаурядной красоте ей удалось устроиться на работу в гардероб отеля «Ритц». Бабушка рассказывала, что, наглядевшись там на состоятельных клиентов и посетителей, мать поставила себе цель непременно выйти замуж за богатого.
Виола понимающе кивнула. Лондон всегда служил магнитом для сельских девчонок, мечтающих о выгодном замужестве.
– Она познакомилась с моим отцом, когда он явился в «Ритц» на посольский прием, и решила: раз он американец и работает за границей, значит, богат. Через две недели они поженились. Скоро он получил назначение в Японию.
– Она его любила?
– Думаю, нет. Они совершенно друг другу не подходили. Отец владел пятью языками, был чрезвычайно любознателен, но его совершенно не интересовали заработки. А мать, напротив, влекло только материальное, больше всего на свете она ценила выходы в свет. Ей хотелось бы выезжать каждый вечер, но отец отказывался. Начались страшные ссоры, она обвиняла его в том, что он скучный неудачник…
Виоле было трудно определить, что хуже: бесконечные ссоры или возведенная ее дядей стена молчания.
– Мать даже меня винила в том, что отец мало зарабатывает. Ему предложили пост в Йемене, где бы ему больше платили, но тут мать обнаружила, что беременна мной. Она все равно хотела ехать, но отец заявил, что не может поменять Японию на страну с неразвитой медициной.
Виола удивилась, как можно считать собственного ребенка виновником своих супружеских проблем.
– Потом на Японию налетел тайфун, и отец погиб. Обрушилось здание, в котором он работал. Тело не могли найти несколько дней.
– Ужасно! Твоя мать горевала?
Лорен пожала плечами и начала ковырять вилкой омлет.
– По-моему, она, наоборот, испытала облегчение. Быстро вернулась в Англию, оставила нас с Полом у матери в Боксе-на-Страуде и упорхнула в Лондон.
– Но она хотя бы навещала вас?
– Нет. Я не видела ее целых два года, пока мне не исполнилось пятнадцать. Она снова вышла замуж, но нас с братом не сочли нужным позвать на свадьбу. – Лорен отодвинула тарелку и добавила, глядя в стол: – Она даже не явилась на похороны бабушки.
Виоле хотелось утешить подругу, но она не знала, что ей сказать. Видимо, Лорен очень любила бабушку, и бесчувственность матери нанесла ей глубокую рану.
– Когда бабушка умерла, у матери не было другого выхода, кроме как послать за Полом и мной. До переезда в Марракеш я понятия не имела, что кто-то живет в таких больших домах, имеет столько слуг. У нас с Полом всегда была одна комната на двоих. В Марракеше у меня появилась собственная комната, но мне страшно не хватало бабушки. И, конечно, отца.
Виоле передалось волнение Лорен. Слушая ее рассказ, она очень ясно представляла себе ее приезд в Марракеш почти двадцать лет тому назад…
Приехав утром, Лорен увидела мать только за ужином, когда слуга проводил ее в банкетный зал. На Каролине было синее платье, словно позаимствованное со страниц журнала о жизни венценосного семейства. Лорен восхищенно ахнула. Ей было не до брата, который стоял в противоположном конце зала рядом с каким-то мужчиной – очевидно, их новым отчимом. Она не сводила с матери восторженного взгляда. Вот бы ее увидел отец! Какая же она красавица! Ей не терпелось обнять мать, осыпать ее поцелуями. Два года разлуки превратились для Лорен в вечность, она страшно соскучилась…
Но Каролина остановила ее словами:
– Что с твоими волосами? Где косички? – Суровое выражение лица матери и недовольный тон больно ранили Лорен. Она уронила руки, а Каролина покосилась на рыжего мужчину. Ей даже не приходило в голову обнять дочь после двухлетней разлуки.
– Мне уже пятнадцать лет, мама. В этом возрасте не носят косичек, – сказала Лорен тихо.
– Глупости! – Синие глаза Каролины сурово смотрели из-под длинных ресниц. – Будешь заплетать косички. Они тебе очень идут.
– Хорошо, – нехотя согласилась Лорен, бредя вслед за матерью через зал.
– Руперт, дорогой, – проворковала Каролина совсем другим тоном, – познакомься с Лорен.
Взгляд Руперта Армстронга был таким холодным и испытующим, что Лорен пришлось упереться глазами в мраморный пол. Таких людей ей еще не приходилось видеть. Рыжие, почти красные, как солнце на закате, волосы, бледное, как луна, лицо… Создатель позабыл украсить это лицо бровями и спохватился в самый последний момент, мазнув для порядка над глазами оранжевой кисточкой.
Как ей хотелось, чтобы Руперт хорошо к ней относился! Она была уверена, что он замечательный, иначе мать его не полюбила бы… Лорен надеялась, что, если ей удастся подружиться с Рупертом, это не будет предательством по отношению к отцу. Все эти годы она по привычке вела мысленные беседы с отцом. Пока он был жив, их с дочерью связывали теснейшие узы доверия и любви. Лорен казалось, что, продолжая советоваться с отцом, она воскрешает его к жизни.
За столом она слушала разговор матери с Рупертом о прошлом приеме. Он улыбался и с готовностью смеялся, когда этого требовала ситуация. Судя по всему, он, как и все мужчины на свете, был очарован ее матерью.
– Кстати, Руперт, дорогой, насчет детей… – Каролина сказала это таким тоном, словно Лорен и Пол были не подростками, а несмышленышами, и не могли участвовать в решении своей судьбы. – Я решила отдать их в школу во Франции. Они должны будут уехать на следующей неделе, чтобы не опоздать к началу учебного года.
Руперт не поднял глаз от тарелки с супом.
– По-моему, Лорен еще мала, чтобы жить самостоятельно. Пусть Пол поедет один.
Безупречное личико Каролины слегка порозовело. Бросив быстрый взгляд на Лорен, она ответила:
– Конечно, дорогой.
– Плохо дело, – сказал Пол, когда они с сестрой поднялись наверх: за ужином оба не посмели даже пикнуть.
Лорен была потрясена: прежде их с Полом никогда не разлучали. Только вспомнив, что теперь рядом мать, она немного повеселела. Конечно, с матерью у нее никогда не было той близости, что с отцом, но в разлуке Лорен очень скучала по ней.
– Глазам своим не верю! – сказал Пол. – Мать буквально заглядывает этому Руперту в рот! Стоило ему сказать «нет» – и она тут же согласилась.
Это действительно выглядело странно: с их отцом мать всегда и обо всем спорила. Ему она ни в чем не давала спуску.
