– Отвезти вас домой? – спросил Энгус.
«Домой? А где ее дом?»
И в этот момент она поняла, куда поедет.
– Принести вам что-нибудь, дорогая? Чашку чая? Тост?
Саммер улыбнулась сестре из реанимации, но покачала головой. Ее забавляло, что британцы считают «славную чашечку чая» панацеей от всех жизненных бед. Рак в четвертой степени? Поставлю-ка я чайник. Бойфренд в коме? Выпейте чашечку.
Такое отношение к жизненным трудностям напоминало о матери и доме, хотя для Люси лекарством от всех болезней была еда: булки, пирожные, бисквиты. Люси свято верила в целительную силу выпечки.
Но даже волшебная выпечка Люси Мейер не могла смягчить удары судьбы, сыпавшиеся на де Виров. Найденный в их поместье труп Эндрю Бизли стал предметом разразившегося скандала, о чем кричали все первые страницы газет и новостные каналы. Алексия подала в отставку, а Тедди… Тедди! – обвинили в убийстве Эндрю. Трудно представить менее похожего на убийцу человека, чем мягкий добрый Тедди де Вир! Впрочем, легче было рисовать его убийцей, чем представлять Алексию бескорыстной, любящей матерью. Как оказалось, она сочинила историю о том, что подкупила Эндрю, и много лет несла бремя осуждения, чтобы защитить отношения Рокси с отцом.
Саммер погладила вялую руку Майкла.
– Люблю тебя, – прошептала она. – Но твоя семейка – сплошные психи. Ты ведь знаешь это, правда?
– Ну, не все же подряд.
В дверях стояла Алексия. Худая и ссутулившаяся, в мешковатых брюках и белом кардигане, висевшем на костлявых плечах, как крылья умирающей птицы. Обычно идеально уложенные волосы сейчас висели тусклыми спутанными прядями, щеки и глаза запали. Во взгляде таилось бесконечное страдание. Если бы Саммер предложили описать ее одним словом, она бы воспользовалась таким, какое раньше никогда бы не связала с матерью Майкла: «хрупкая».
– Ужасно выглядите.
– Спасибо, Саммер.
– Нет! То есть… простите, случайно вырвалось, – покраснела Саммер. – Садитесь, пожалуйста.
– Я не потревожила тебя?
– Вовсе нет.
Саммер выпустила руку Майкла, и Алексия, взяв ее, стала медленно чертить большим пальцем спирали на ладони сына.
– Перемены?
Саммер покачала головой.
Женщины немного посидели молча. Потом Саммер сказала:
– Мама упомянула, что вы, возможно, полетите на Вайнъярд отдохнуть вдали от всего.
Алексия кивнула.
– Я не могу здесь оставаться. Пресса не дает мне ни секунды покоя. – Она глянула на неподвижное тело сына. – Как по-твоему, он нас слышит?
– Не знаю. Говорят, что нет. Но иногда мне кажется, что слышит… не знаю. – Саммер тяжело вздохнула. – Я слышала, что Тедди предъявлено обвинение.
– Угу. Как в «мыльной опере», правда? – Алексия совершенно ни к месту захихикала, очевидно, усталость брала свое. – Если не считать того, что персонажи и сюжетные линии реальны. Эндрю Бизли действительно мертв. Майкл действительно лежит здесь в коме. Тедди действительно в тюрьме. Он сам признался, знаешь ли.
– Я слышала.
– Мне Эндрю никогда не нравился. Но я не понимала, как сильно ненавидит его Тедди. Хладнокровно пристрелить человека… – Она неверяще покачала головой. – Это не тот человек, за которого я выходила замуж. Ничего не понимаю…
– А я как раз понимаю, – задумчиво протянула Саммер. – Конечно, нам такой образ мыслей вряд ли нравится. Я тоже его не защищаю, но люди совершают безумные поступки ради того, кого любят.
Алексия слабо улыбнулась.
– Умница. Теперь я вижу, почему Майкл влюбился в тебя.
– Я неверно судила о вас, Алексия, – выпалила Саммер. – Не знала о Тедди и Эндрю. А вы взяли на себя чужую вину, чтобы Рокси не возненавидела отца.
– Конечно, не знала. И никто не знал. В этом весь смысл.
– Я вряд ли способна на такое бескорыстие.
– Ты здесь каждый день, верно? Я считаю это весьма бескорыстным. Это больше, чем удалось сделать мне, а я его мать.
– Но у вас важная работа. Не можете же вы просто так ее бросить.
– А следовало бы. Но что сделано, то сделано. Ирония заключается в том, что теперь, когда я подала в отставку, мне все равно. Странно, сколько всего ужасного требуется, чтобы понять, что в жизни важнее всего!
Саммер кивнула. Алексия не сводила глаз с Майкла.
– Тедди считает, что он нашел тело Эндрю и перезахоронил его, когда строил пагоду. И молчал, чтобы защитить меня. – Она подавила всхлип. – Именно на этот секрет он намекал. Мой сын разбился в полной уверенности, что это я убила Бизли.
– Мы этого точно не знаем, Алексия.
– Все плохо. Рокси все эти годы думала обо мне самое худшее. Но по крайней мере у меня будет шанс оправдаться перед ней. А Майкл может никогда не очнуться. И я никогда не смогу сказать ему правду.
Саммер обняла Алексию. И ощутила под ладонями хрупкие ребрышки, как клавиши на ксилофоне.
– Он обязательно очнется. Я в этом уверена. А пока ненадолго вас оставлю.
Оставшись наедине с сыном, Алексия начала говорить. Она думала, что будет чувствовать себя неловко и глупо, но теперь, оказавшись здесь, нашла его молчание утешительным. Лишь присутствия Майкла оказалось достаточно.
– Так много тайн, дорогой. Так много лжи. И все это начала я! Я думала, что смогу сбежать от прошлого, от своих ошибок, но выхода не было…
Аппарат искусственного дыхания продолжал издавать ритмичные шуршащие звуки, подобно шуму прибоя.
– Я так отчаянно, отчаянно сожалею, Майкл! Пожалуйста, прости меня.
Майкл не ответил.
Просто лежал неподвижно, как труп.
Весна не торопилась на Кейп-Код. В то время как весь остальной Массачусетс взорвался переливами красок, тепла и жизни, едва февраль сменился мартом, зима цеплялась за Кейп-Код и острова, как сморщенный старикашка – за жизнь. Еще долго после того как растаял снег, Мартас-Вайнъярд хлестали жестокие канадские ветры. Любая примула или нарцисс, оказавшиеся достаточно глупыми, чтобы высунуть головку из-под земли, немедленно были наказаны за дерзость, и островитяне продолжали носить шарфы, перчатки и теплые шапки. Когда же наконец в мае настали долгожданные теплые деньки, жители впали в эйфорию.
Алексия де Вир чувствовала, что ей оказана большая милость: позволено наблюдать смену времен года. В отличие от Люси Алексия не протестовала против затянувшейся зимы. Почему-то холодная погода и тяжелое снеговое покрывало казались дополнительной защитой от жестокого мира, лежавшего за границами острова, мира, от которого она скрылась, прячась, как сбежавший заключенный. В то же время начало весны символизировало внутреннее обновление.
Она действительно выздоровела после покушения, ребра зажили, и единственным напоминанием остался маленький шрам-полумесяц в том месте, где пуля вошла в плоть. Для женщины ее возраста Алексия была на редкость удачлива. Но больше всего на нее влияли эмоциональные сдвиги. Значительные главы в ее жизни завершены вместе с политической карьерой. Браку пришел конец по крайней мере в той форме, которую она до этого знала. Тедди по-прежнему находился в оксфордской тюрьме, ожидая приговор. Но английские суды были забиты уголовными делами, а это означало, что процесс начнется не раньше конца лета.
