Николас забеспокоился:
— Значит, нам придется изображать глухонемых?
Форрестер отрицательно покачал головой.
— Просто я стану разговаривать за всех троих, когда будет возможно, — промолвил он, понизив голос. — Я научу вас арабским словам, которых хватит, чтобы объясниться.
— Я даже не буду спрашивать, что вы заказали, — произнесла Джейм. Она сильно проголодалась, и ее беспокоило, что пища может оказаться несъедобной.
— Что бы тебе ни предложили, ты должна это съесть, — сказал Николас. — Помни: мы изображаем арабов.
Джейм скривилась:
— Неужели я могу это забыть?
Блюда, которые принес официант, оказались на удивление вкусными — жареная баранина, сдобренная острыми специями, и овощная смесь, а на десерт маленькие квадратные лепешки из тонкого, словно бумага, теста, политые медом и посыпанные миндалем.
— Вы точно знаете, что мой отец до сих пор в Триполи? — спросила Джейм, как только официант оказался вне пределов слышимости.
Форрестер кивнул:
— Во всяком случае, еще вчера вечером он был там.
Джейм и Николас вытаращили глаза, не в силах скрыть изумления.
— Я же говорил вам, что у меня здесь свой человек, — напомнил Форрестер.
Вашингтон, округ Колумбия
Время приближалось к полудню. Гарри Уорнер заперся в кабинете и расхаживал по ковру у своего стола, выплескивая раздражение и гнев. Его парижский агент более двадцати трех часов не выходил на связь. Может быть, что-то пошло не по плану? Что Форрестер рассказал дочери Лайнда? Что, если она решила продолжать свою безумную борьбу и отправилась в Ливию?
« Господи, она не ведает что творит, — сердито думал Уорнер. — С равным успехом она могла бы приставить к виску заряженный пистолет и спустить крючок!
Если Лайнда разоблачат, его ждет неминуемая гибель!»
Уорнер посмотрел на телефон, стоявший на столе, и шумно вздохнул. Ему хотелось позвонить Единорогу в Триполи, но делать этого было нельзя — слишком рискованно. Особенно сейчас. Они вплотную приблизились к цели, а Ливия напоминала пороховую бочку, вот-вот готовую взорваться.
« Ты предоставлен самому себе, дружище, — думал Уорнер, рассеянно глядя в окно на далекий белоснежный купол Капитолия. — В чем наша ошибка? — спрашивал он себя. — Казалось, мы предусмотрели каждую мелочь. Только четыре человека знали всю правду. Как их раскрыли? Кто допустил утечку информации?»
Кто предал Единорога?
— Как я выгляжу? — спросил Николас.
На нем были одна из добытых Форрестером джеллаб — легкая накидка до колен с прорезью у шеи из белой хлопчатобумажной ткани с вертикальными полосками — и тюрбан. Джейм не сумела сдержать смех.
— Не иначе как ты собрался лечь в постель, — ответила она.
— В постель? — Николас скривился.
— Эта штука чертовски напоминает ночную рубашку, — заметила Джейм, продолжая хихикать.
— Считается, что в этой одежде я буду похож на араба.
Джейм кивнула.
— Похож, еще как похож, — заверила она его.
— Между прочим, я не смеялся, когда ты напялила свой кафтан.
— Ты не смеялся, потому что ночная рубашка идет мне больше, чем тебе, — сказала Джейм.
— Спасибо на добром слове, — без всякого воодушевления отозвался Николас.
В эту минуту их разговор был прерван энергичным стуком в дверь.
— Кто это? — встревоженно спросила Джейм.
— Форрестер.
Джейм отперла замок и впустила Форрестера в комнату. На нем тоже были джеллаба и тюрбан.
— Кошелек или жизнь! — весело приветствовала его Джейм.
Форрестер даже не улыбнулся. Он взмахнул рукой, прося запереть дверь, потом поставил на стол карманный радиоприемник и включил его. Передача шла на арабском языке.
— Что они говорят? — озабоченным тоном спросил Николас.
— На борту самолета, пролетавшего над Грецией, произошел взрыв. Убиты четыре пассажира, все американцы, — кратко пересказывал Форрестер. — Каддафи взял на себя ответственность за этот теракт.
Джейм перевела взгляд с Форрестера на Николаса и обратно.
— Это значит… — проговорила она, не в силах закончить фразу.
Форрестер покачал головой:
— Это значит, что мы остаемся на месте. Во всяком случае, пока.
Пятого апреля мощный взрыв сровнял с землей дискотеку» Красотка» в Западном Берлине. Погибли двое — турчанка и американский военный, — и еще около двухсот человек были ранены. Многие из них получили ожоги третьей степени. Обожженные и раненые были разбросаны по всей улице, засыпанной мусором и обломками здания.
Американская разведка доложила о перехвате радиосообщения штаба ливийского национального движения в Берлине, отправленного в Триполи: «Задание выполнено успешно, наш агент не обнаружен».
Напряжение все возрастало…
Утром одиннадцатого апреля в полпятого утра Форрестер вошел в комнату Николаев и Джейм, вырвав их из объятий крепкого сна.
— В чем дело? — сонным голосом осведомился Николае, открывая дверь. — Что-нибудь произошло?
— Одевайтесь, — велел Форрестер. — Мы отправляемся в Триполи. У вас тридцать минут. Жду вас внизу.
Джейм уселась в кровати.
— Я полагала, мы будем ждать, пока не улучшится обстановка в Ливии, — сказала она.
— Она уже не улучшится. — Форрестер был мрачный как туча. — В сущности, она усложнилась до предела.
— Еще усложнилась? Но как же… — заговорил Николае.
— Тридцать минут, — повторил Форрестер. — Если мы хотим добраться до Триполи, нужно выступать сейчас же.
— Думаешь, он знает больше, чем говорит нам? — спросила Джейм, когда они с Николасом торопливо натягивали одежду.
— Готов прозакладывать собственную голову. — Полуодетый Николас замер на месте. — Вообще-то у меня такое чувство, что именно этим мы и собираемся заняться.
Джейм вздохнула.
— Мне очень жаль, что я втянула тебя в это предприятие, — сказала она, отводя глаза.
Николас посмотрел на нее.
— Ты никуда меня не втягивала, — ответил он. — Я поступаю так по своей воле.
— Да уж, — хмуро заметила Джейм.
Николас схватил Джейм за плечи.
— Пообещай мне одну вещь, хорошо?
— Попробую, — ответила она, заставив себя улыбнуться.
— Обещай, что если мы выберемся отсюда живыми, — сказал Николас, тщательно подбирая слова и глядя прямо в лицо Джейм, — то ты выйдешь за меня замуж и мы начнем нормальную жизнь, о которой говорили в Париже: ну, там, парочка детей, домик в Коннектикуте, членство в ближайшем загородном клубе, рождественские праздники на Палм-Бич, отпуска где-нибудь на Востоке…
Джейм обхватила его руками за пояс и прикусила нижнюю губу.
