Миранда почти в реальности слышала вопли его жертв и была убеждена, что Макбрайд тоже их слышит. Она видела, как палец его напрягся, прижимая тугой спусковой крючок, и поняла, что он сейчас убьет Бонни, потому что не осмеливается дальше сохранять ей жизнь.
Бонни может говорить с мертвецами. А Макбрайд был не в силах выслушивать то, что скажут мертвецы.
Миранда знала, что ей надо действовать, причем мгновенно. Однако, чтобы добраться до запасного пистолета, скрытого под тяжелой курткой и заткнутого сзади за ремень джинсов, требовалось несколько секунд, нескончаемо долгих.
Но иного выхода не было. Она потянулась за пистолетом.
Заметив, а вернее, почувствовав опасность, более непосредственную, чем та, что исходила от Бонни, Макбрайд молниеносно среагировал и навел свое оружие на Миранду. Он выстрелил, но за мгновение до этого Бишоп в немыслимом прыжке, пролетев по воздуху несколько футов, заслонил ее собой. Едва ее пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета, Миранда услышала отвратительный хлюпающий глухой звук, с которым пуля вошла в тело Бишопа.
Его мучительная агония раскаленной волной накрыла и пронзила ее, и, ослепленная вспышкой боли, Миранда видела уже не глазами, а другим зрением свой пистолет, нацеленный на Макбрайда.
Она выстрелила три раза, трижды попав Макбрайду в грудь, в самый ее центр, и, когда он наконец упал, отбросила дыхнувшее жаром оружие и опустилась на колени возле Бишопа.
Видение, когда-то напугавшее Миранду, повторилось в реальности. Бишоп, лежащий на земле, связанная, беспомощная Бонни, предсмертная агония… но не ее.
Миранду ужаснула мертвенная бледность его лица, зато белизну его футболки нарушало зловещее темно-алое пятно. Она задрала футболку и разглядела небольшое круглое отверстие в груди Бишопа, которое слабо кровоточило. Оно выглядело таким аккуратным, маленьким, совсем безвредным. Но Миранда слишком хорошо знала, какие повреждения наносит пуля человеческому телу.
Миранда прижала ладони к его ране, пытаясь всей своей энергией и волей удержать в этом уже холодеющем теле жизнь.
Он не должен уйти. Не должен оставить ее.
— Рэнди, развяжи меня, — попросила Бонни.
— Подожди. Я должна ему помочь. — Миранда сама удивилась холодности, с которой она откликнулась на зов сестры.
— Ты ничем ему не поможешь, — сказала Бонни так же спокойно. — Разве не видишь, Рэнди, куда он ранен? Его сердце уже остановилось.
— Нет.
— Рэнди…
— Нет!
— Послушай. Ты должна развязать меня. Скорее, иначе будет поздно.
Но Миранда пыталась расслышать другой голос. Она коснулась щеки Бишопа испачканными в крови пальцами.
— Ной? Ной, пожалуйста… — Она обратила на сестру невидящий взгляд. — Я больше не чувствую его, Бонни. Я не могу…
— Я могу.
Миранда не сразу сообразила, что она имеет в виду.
— Ты можешь его ощущать? Значит…
— Еще есть время. Только быстро развяжи меня. Поторопись, Рэнди.
— Я не хочу покидать его, — прошептала Миранда, однако тут же двинулась к сестре, раздвигая низко нависшие ветви. До ее сознания постепенно стало доходить, чем вызвана настойчивость Бонни.
С узлами расправиться было нелегко, мешали кровь и грязь на руках, к тому же пальцы плохо слушались ее.
— Скорее, скорее, Рэнди. Времени осталось совсем мало, — поторапливала ее Бонни.
— Ты не сможешь, Бонни, — сомневалась Миранда. — И не надо пытаться.
— Я смогу.
Миранду вдруг охватила ярость. Она запротестовала:
— Ты думаешь, я смогу остаться жить, потеряв вас обоих?
— Ты нас не потеряешь, — с упрямой, непоколебимой уверенностью в голосе заявила Бонни.
Наконец веревки спали, и сестры начали пробираться сквозь джунгли к неподвижному телу Бишопа.
— Тебе придется уйти на такую глубину, столько отдать самой себя… — все еще возражала Миранда.
— Ты сможешь вырвать меня обратно, пока не будет поздно.
Став на колени возле Бишопа, Бонни еще раз посмотрела в глаза сестре. Во взгляде ее было столько веры — и в свое предназначение, и в то, что сестра непременно выручит ее, когда настанет момент.
— Только не раньше, чем он возвратится. Обещай мне.
— Бонни!
— Обещай мне, Рэнди. Ты знаешь, что может произойти, если ты преждевременно освободишь меня.
Миранда в отчаянии и страхе на мгновение закрыла глаза, считая каждую уходящую секунду.
— Хорошо. Сделай это, Бонни.
Бонни склонилась над телом Бишопа, положив руку на его рану. Затем она глубоко вздохнула, плотно смежила веки и несколько раз вздрогнула, словно в конвульсиях. Миранда следила, как бледнеет лицо сестры, по мере того как вся ее жизненная сила уходит на попытку излечить смертельную рану Бишопа. Впервые за все прожитые годы Миранда обратилась с беззвучной молитвой к богу, в которого никогда не верила.
Когда Алекс и Тони ворвались в оранжерею и пробили себе путь через густые заросли, картина им предстала жутковатая. Люминесцентные трубки заливали свободное от сочной, напоенной влагой растительности пространство безжалостно ярким, мертвенным светом. Макбрайд распластался на полу в окровавленной рубашке с тремя пулевыми отверстиями в груди. Зловонная жижа из органических удобрений, словно ожившая, колыхалась под его телом, впитываясь в ткань одежды. В его открытых глазах застыло такое простодушное удивление фактом собственной кончины, что можно было даже растрогаться.
В нескольких футах поодаль сидела на полу Миранда в горестном шоке, положив голову Бонни себе на колени, поглаживая слипшиеся от пота волосы сестренки одной рукой, а другой обнимая привалившегося к ней Бишопа.
Ситуация требовала немедленного вмешательства, но почему-то Тони ощутил себя здесь лишним, если не грубым взломщиком, вторгнувшимся в чужой дом.
Миранда окинула его и Алекса печальным взглядом:
— Где вы были так долго?
Тони собрался было ответить, что они отстали лишь на пару минут, но понял, что для тех, кто участвовал в свершившейся здесь, в оранжерее, трагедии, время отсчитывалось другими мерками.
— Что с Бонни? — спросил он.
— Она скоро очнется. Только надо поскорее согреть ее. Помогите ей, парни, — жалобно попросила Миранда.
Сильные мужские руки начали осторожно разнимать сплетенные, словно в скульптурной группе, живые тела.
— А с ним покончено? — Алекс кивнул в сторону Макбрайда.
— Надеюсь, — прошептала Миранда.
Она первой встала на ноги. Бишоп тоже вздрогнул, сделал вдох, и только тогда двое разгоряченных мужчин, полных желания помочь, заметили кровавое пятно на его белой футболке.
— Вы что, порезались при бритье, босс? — осторожно спросил Тони, а Алекс в изумлении воскликнул:
