– Погоди, какой медпункт? Для чего ты туда ходила?
– Чай был очень горячий, – едва слышно пролепетала Кристина, инстинктивно пряча правую руку за спину.
Однако Ник заметил ее движение и быстро, но очень осторожно вытащил ее руку назад. Задрав рукав, он заскрипел зубами:
– Черт… Хорошо, что повязка не намокла под дождем, менять не придется. Что же ты мне ничего не сказала? Нашла бы меня еще в перерыв. И на физкультуре промолчала про руку.
Кристине почудилось, что в его потемневших от едва сдерживаемого гнева глазах искрятся холодные серебристые звездочки. А может, у нее самой просто заслезились глаза.
Пусть говорит, что хочет, пусть ругает, лишь бы был рядом…
Она виновато улыбнулась:
– Я боялась опоздать на физкультуру. А там… там так расстроилась из-за… в общем, забыла тебе сказать. Прости.
– Очень больно? – тихо спросил Ник, поглаживая ее пострадавшую руку.
– Немножко, если задеть, а так нет… почти.
– Почти… – простонал он, бережно укладывая ее руку на колени.
Ник только сейчас заметил бурое пятно от чая на ее бежевой кофте и перевел взгляд на ноги. Брюки, конечно же, основательно промокли во время поездки. Кристина увидела, как его губы сжались в тонкую полоску.
– Какой же я идиот! Снимай быстро!
– Что снимать? – она испуганно распахнула глаза.
– Брюки снимай, – скомандовал Ник не терпящим возражения тоном.
– Я … не могу.
– Можешь! Или за тебя это сделаю я! – рявкнул он. – Подумать только! Больная, голодная, пораненная… под ледяным дождем… на мотоцикле! И ведь я, дурак, согласился. Уму непостижимо!
Он спрятал лицо в ладони, но тут же справился с собой и встал с дивана.
– Ну? Сама снимешь или тебе помочь?
От испуга у Кристины даже немного прояснилось в голове.
– Я сама. Сама!
Ник усмехнулся:
– Давай, – и добавил с явным удивлением: – Хм, идти не может, говорить едва способна, а на всякие скользкие мысли силы остались. Я тебе сейчас поищу какую-нибудь сухую одежду. Не бойся, подглядывать не стану.
Он сделал шаг в сторону, но тут же повернулся к ней:
– Выходит, ты меня стесняешься?
– М-м-м…
– Значит, я понял правильно. Ты. Стесняешься. Меня, – произнес он с расстановкой, словно сам пытался осознать то, что говорит.
– Надо же… Ну все, я не смотрю.
Он отошел к шкафу и, отгородившись от Кристины открытой дверью, бормотал что-то себе под нос о нравах современных девушек. А она как могла быстро стянула насквозь промокшие вельветовые брюки и теплые колготки, бросила их на пол и накрылась пледом.
Через пару минут Ник принес ей спортивные брюки из мягкого трикотажа и вязаные носки.
– Кристи, я схожу на кухню, а ты пока надень вот это. И сразу ложись, договорились? Я постараюсь вернуться побыстрее, но кто знает, сколько провожусь, поэтому не мучайся, приляг.
Он ласково провел ладонью по ее горячей щеке и вышел.
Кристина, чувствуя себя полностью разбитой, опустила голову на валик дивана. Угораздило ее сегодня… Зато она с Ником, поэтому простуда и все остальное не имеет значения. Все, что находится за стенами этой комнаты, не имеет никакого значения.
Она почти заснула, когда Ник вернулся в комнату. Он заставил ее съесть тарелку грибного супа, после чего влил в нее горячий травяной отвар с медом.
Потом Кристина лежала на диване в приятном забытьи, сытая, в сухой теплой одежде и слушала, как снежный дождь барабанит в стекло. Во рту таял пряный привкус незнакомых ей лекарственных трав: Ник отказался давать ей какие-либо серьезные медикаменты без консультации врача. Наверное, это было правильно.
Он отнес пустую посуду на кухню, а вернувшись, сразу позвонил Оливии. До Кристины доносились лишь обрывки фраз:
– Миссис Риверс, здравствуйте. Это Ник Вуд. Да, Кристина у меня. Да, все нормально… Ей немного нездоровится, и сейчас она заснула. Я привезу ее домой, как только она проснется. Думаю, где-то через час или два… Не беспокойтесь, пожалуйста… Нет. Да. Хорошо. Всего доброго.
– Кристи, как ты? – он коснулся ее горячей щеки и, тревожась все больше, беспокойно заглянул в глаза. – Зря я тебя послушал. Нужно было сразу везти тебя домой.
– Нет, ты меня лечишь. Ты просто сам этого не понимаешь, а мне уже гораздо лучше. Присядь рядом, ладно?
Ник сел на диван, положил ее голову к себе на колени и поплотнее закутал в плед. Кристина уткнулась лицом в его рубашку, прильнув к мягкому теплому хлопку, и почти мгновенно погрузилась в чуткую дремоту.
Ее плечи время от времени зябко подрагивали. Она не слышала ни дождя, ни ветра, лишь ощущала пальцы Ника, гладившие ее волосы и пылающее лицо, его руки, обнимающие ее и дарящие чувство защищенности и покоя.
Так сладко было полностью отдаться его рукам, ему самому, так приятно довериться тому, кто любит тебя!
– Я тебя люблю, – пробормотала она сонно и почувствовала его губы на своих приоткрытых губах.
– Медом пахнут, – пробормотал Ник, и его дыхание ласково коснулось щеки Кристины.
– Не надо… Заболеешь.
– Не заболею, – уверенно отозвался он и вновь поцеловал ее.
Ей хотелось добавить что-нибудь ещё, но веки утомлённо смыкались.
Одной рукой Ник придерживал Кристину за плечи так, что она лежала, как в колыбели, а другой задумчиво перебирал ее распущенные, чуть влажные у висков волосы, легко касался разгоряченного лба и щек кончиками пальцев. Эти ласковые, едва ощутимые прикосновения приятно холодили кожу и гнали от Кристины болезненный туман.
Ник продолжал что-то тихо говорить, а Кристина засыпала, убаюканная его близостью, звуками его неповторимого голоса и руками, нежными, как лепестки полевых цветов.
* * *
Сейчас было совсем, как тогда – неповторимое ощущение уюта и тепла, обволакивающее мягким покровом ее всю, от обнаженных рук до серебристых босоножек.
Кристина тихонько улыбалась своим воспоминаниям. Музыка все не кончалась, и это было чудесно. Руки Ника снова надежно оберегали ее от недобрых взглядов, сплетен, боли и другого зла, наполняющего мир. На краткий миг она подумала, что вместе с умиротворением вернулась и она сама, прежняя, любимая и любящая, счастливая и дарящая счастье.
Тогда, зимой, она чувствовала себя отвратительно, но Ник был рядом, и это меняло все. Теперь внутри нее шла невидимая борьба, ее разрывали противоречия, но о них можно забыть, пока звучит музыка.
Она открыла глаза. Ник был одет в строгий черный костюм без галстука и черную облегающую рубашку, одна из пуговиц которой почему-то привлекла ее внимание. Кристина долго не могла определить, что такого было в этой довольно обычной матовой пуговице, а потом присмотрелась и поняла, что та словно пульсирует, совершает мелкие движения в определенном рваном ритме.
