Я провела пальцем по тонкой ниточке волос, начинавшейся от его пупка и терявшейся в мягкой растительности, покрывавшей его грудь. Его живот напрягся, и с губ сорвался стон удовольствия.
– Твой отец… Не знаю, сможем ли мы с ним поладить. После обеда, когда я поцеловал тебя перед уходом, мне показалось, что еще секунда – и он на меня набросится. Ты точно сказала ему, что мы с тобой женаты?
Я тихонько усмехнулась.
– А что бы сделал ты сам, если бы мужчина, которого ты совсем не знаешь, да еще к которому относишься с подозрением, вдруг поцеловал твою дочь у тебя на глазах? – спросила я, закидывая на него ногу.
Он сделал вид, что обдумывает свой ответ, потом сказал с самым невозмутимым видом:
– Думаю, я бы задал ему такую трепку, чтобы он на всю жизнь запомнил!
От его хриплого смеха вздрогнула кровать. Лиам легонько провел пальцем вдоль моего бедра.
– А если бы я еще знал, что он собирается сделать с ней то, что я хочу сделать с тобой… Наверное, я бы его пришиб.
– Лиам, а тебе не кажется, что в таких делах… лучше не спешить? – спросила я, вздыхая от удовольствия, в то время как его рука ласкала и нежила меня.
Я закрыла глаза и расслабилась.
– Ты так говоришь, a ghràidh mo chridhe, потому что не знаешь, что я хочу с тобой сделать!
– А вот и нет! Уж это я знаю наверняка! – засмеялась я и притворилась, будто хочу оттолкнуть его от себя. – Иногда мне даже кажется, что ты только об этом и думаешь!
Я увернулась от руки, которая подбиралась ко мне под одеялом, и порывисто прижалась к Лиаму всем телом. Но супруг мой внезапно помрачнел. Я догадалась, что он собирается сообщить мне нечто неприятное.
– Кейтлин, завтра я уезжаю, – сказал он, чуть растягивая слова и стараясь не смотреть мне в глаза.
Это известие обрушилось на меня, как нож гильотины. Я быстро привстала и… утонула в его глазах.
– Только не завтра! Нет, это слишком скоро! – с дрожью в голосе заявила я.
– Так нужно. Для меня очень опасно тут оставаться. Город просто кишит солдатами. Я буду знать, что ты в безопасности, сейчас для меня это – самое главное.
Мне вдруг вспомнилось лицо капитана Тернера. Разумом я понимала, что Лиам прав. И все же мне было невыносимо тяжело с ним расставаться и еще хуже – думать, что, быть может, я никогда его больше не увижу.
– Я хочу поехать с тобой, Лиам! – взмолилась я.
– Кейтлин, опомнись! Я не могу взять тебя с собой, мы это уже обсудили. Здесь, у отца, тебе будет лучше. Патрик поедет со мной, и мы…
– Патрик? Но почему?
– Думаю, он сможет мне помочь. Я объяснил ему суть нашего с тобой небольшого затруднения.
– Маленького затруднения? – сердито буркнула я. – И когда же вы рассчитываете вернуться?
– Не знаю, a ghràidh. Недели через две, а может, чуть позже. Как только сделаем то, что нужно сделать.
– За эти две недели я умру от переживаний!
– Я постараюсь навещать тебя или пришлю кого-нибудь с весточкой.
Я упала на подушку и закрыла глаза. Я понимала, что от возражений толку не будет. Дождь сердито барабанил по оконному стеклу. Лиам склонился надо мной и нежно поцеловал. Было видно, что наша скорая разлука огорчает и его тоже.
– Я так тебя люблю! Ради тебя я пройду даже через адское пламя!
– Я последую за тобой, mo rùin!
На следующее утро я проснулась в пустой и холодной постели. И плакала, пока не иссякли слезы.
Глава 14
Нарушенное обещание
После отъезда Лиама, столь поспешного, прошло пять дней. Долгие часы ожидания я старалась заполнить полезными делами – помогала миссис Хей, или Эдвине, как теперь, по ее настоятельной просьбе, я ее называла, хлопотать по дому.
Если не считать отца, у нее было еще трое постояльцев. На том же этаже, что и папа, проживал некий мистер Роберт Синклер – невысокий мужчина средних лет, тучность которого свидетельствовала о любви к хорошей еде и хорошему вину. Жизнерадостный и разговорчивый, он развлекал нас за столом анекдотами и самыми свежими городскими сплетнями. По профессии мистер Синклер был банкиром и имел долю в каком-то крупном банке. Комнату у миссис Хей он снимал временно, поскольку рассчитывал вскоре перевезти в Эдинбург все свое семейство – жену и пятерых детей, которые пока еще оставались в фамильном поместье в долине Твида, недалеко от Пиблза.
Второй жилец, двадцатилетний студент Эдинбургского университета Джон Колин Макдиармид, за общим столом появлялся редко, поскольку предпочитал есть в одиночестве, уткнувшись носом в учебники.
Третьего постояльца за все это время я видела только один раз. Неизвестная болезнь приковала престарелого мистера Филиппа Керра к постели на долгих полгода. Дважды в неделю к нему наведывался доктор и прописывал процедуры, которые, по мнению последнего, должны были помочь больному, но мне, честно говоря, казались варварскими и бесполезными. Эдвина шепнула мне по секрету, что, если верить доктору, мистеру Керру осталось жить не больше одной недели, ну, в лучшем случае, двух.
По утрам, позавтракав теплой кашей, мы с Эдвиной брали корзинки и отправлялись на рынок. Миссис Хей, как опытная хозяйка, тщательно осматривала любой товар, прежде чем его купить, и увлеченно торговалась с продавцами. Когда все, что нужно, было куплено, мы шли в квартал Грассмаркет, где Эдвина покупала травки для целебных отваров. Грассмаркет располагался у подножия холма, на котором высилась Эдинбургская крепость, и вид на нее снизу был очень хорош.
Однажды, когда до рынка оставалось не больше пяти минут ходу, мы услышали глухой рокот голосов, который с каждым шагом становился все громче. Наконец впереди показалась галдящая толпа. Я вопросительно посмотрела на свою спутницу.
– Наверное, собираются казнить кого-то, – сказала она и передернула плечами.
Увидев мое недоумение, Эдвина изумленно спросила:
– Неужели тебе никогда не доводилось видеть казнь?
– Почему же… Я видела однажды, еще в Белфасте, но это было так давно… – пробормотала я. – Палач отрубил осужденному голову. Зрелище настолько меня потрясло, что папа запретил мне даже близко подходить к городской площади в такие дни.
– Да, не слишком приятное зрелище, – поморщилась Эдвина. – Повешенные синеют, и глаза у них вылезают из орбит… Интересно, кого вздернут сегодня?
Виселицу окружила толпа любопытных, и все они выкрикивали ругательства и потрясали кулаками, глядя на несчастного, который поднимался на деревянный помост в сопровождении двух солдат. Застучал барабан, и от этого звука сцена стала еще ужаснее. «Это хайлендер…» – подумала я. Мужчина в пледе и грязной, местами порванной рубашке стоял, высоко подняв голову, и невозмутимо смотрел на толпу. Эдвина подошла поближе, чтобы спросить, как зовут приговоренного и за что его осудили. Пару мгновений – и она своей семенящей походкой прибежала обратно.
