– Пусть дитя поспит. – Он развел ей ноги и опустил голову.
…Она прижалась щекой к груди Игоря и замерла, боясь его разбудить. Сквозь шторы просачивался свет зари. Так и не сумев уснуть, Виола встала и пошла на кухню. Ей было о чем подумать.
Беззаботное счастье, которое они с Игорем познали до выставки, осталось в прошлом. Теперь все изменилось: на Игоря буквально обрушилась слава, которую изо всех сил раздували средства массовой информации.
Наутро после открытия выставки он проснулся национальным героем. Производитель «Ягуаров» презентовал ему модель «X 8» с откидывающимся верхом. Компания «Каррс» выпустила новое печенье с русским названием «Любовь». Производители водки «Танкерей», преисполнившись благодарности, прислали Игорю семнадцать ящиков «Танкерей сильвер», умоляли его сняться в их рекламе и написать книгу о любимых рецептах водочных коктейлей.
Уилбер Маккалистер презентовал ему пожизненный запас шерстяных носков в благодарность за то, что он открыл Мутси глаза на ее жениха. Игоря приглашали поужинать буквально все, от принцессы Дианы, которая огорчалась, что не стала свидетельницей его триумфа, до музыкантов группы «Кокто твинз». Леди Фиона рассказала в популярнейшем ток-шоу, как смешивать любимый коктейль Игоря «Си бриз».
Игорь отвергал почти все предложения, твердя про «Дикий Запад», но пресса продолжала неистовствовать. «Таймс» посвятила ему целую страницу, подробно охарактеризовав его творческие принципы, между делом посетовала, что из газеты неожиданно ушел художественный критик Финли Тиббеттс. Драка на выставке, естественно, удостоилась первых страниц желтой прессы. Бульварные газеты восхваляли галантность Игоря, который отдубасил Клайва не за что-нибудь, а за непочтительные высказывания в адрес принцессы Анны. Популярность принцессы немедленно возросла, и доктор Дигсби запросил с нее удвоенную плату.
Сенсация приобрела международный масштаб. Человек, не имеющий цены! Неслыханно! Игорь, правда, настаивал, что цена есть даже у него: если бы Накамура пригрозил отправить его обратно в Россию или навредить тем, кого он любит, он уступил бы ему картину. Но этим объяснениям не верил никто, кроме Виолы.
Наливая чай, Виола заметила, что на автоответчике мигает лампочка. Она думала, что услышит голос Лорен, но звонил оптовый торговец репродукциями из Парижа с просьбой быстрее ему перезвонить. Виола удивилась: почему он звонит домой, а не в галерею? Она посмотрела на часы и позвонила в Париж.
– Это Виола Лейтон. Вы мне звонили, Эгон?
– Вам известно, что здесь уже предлагают по сходной цене репродукции картин Игоря Макарова?
– То есть как?! Исключительные права принадлежат «Рависсан паблишинг»! Мы еще ничего не выпустили, никто не знает, что именно мы будем печатать…
– «Артист интернэшнл» предлагает «Настоящую любовь», «Волгу», «Нет», «Зека» и «Киев», – сказал Эгон. – Они называют эти картины так уверенно, словно все уже отпечатано.
Виола была шокирована. Кто мог узнать, что именно они собираются издавать? Насчет «Настоящей любви» еще можно было догадаться – об этой картине говорили все. Но никто, даже Райан, не знал, на какие еще картины падет выбор. Кроме нее, самого Игоря и Лорен.
– Это пиратство, – пробормотала Виола. – Я свяжусь с…
– Конечно, пиратство! Цены на репродукции Макарова не должны быть бросовыми. Но, как вы понимаете, всегда найдутся оптовики, которые ухватятся за эту возможность, не задавая вопросов…
– Понимаю, – вздохнула Виола. – Спасибо за предупреждение.
Повесив трубку, она долго сидела, не шевелясь. Все это могло перечеркнуть карьеру Игоря. Репродукции, сбываемые по бросовым ценам, отличаются низким качеством, а люди оценивают по ним творчество художника.
Но кто мог войти в контакт с жуликами? Перебрав в уме возможных виновников, Виола поневоле остановилась на Лорен. Кого еще винить? У Игоря не было причин ставить под угрозу собственную репутацию. Оставалась одна Лорен. Но зачем это ей, вложившей в организацию выставки столько сил? Именно она после появления статьи Финли обработала членов клуба «Гручо», в результате чего они приобрели большую часть картин. Нет, обвинять Лорен было бы безумием… Устав гадать, Виола сняла трубку и набрала номер Интерпола.
– Неудивительно, что этот город называют «Красным», – сказал Райан, глядя из иллюминатора двухмоторного самолета на раскинувшийся внизу Марракеш.
– Еще бы! Здесь все красное: окрестная равнина, стены, дома, – без особого энтузиазма отозвалась Лорен.
Если бы она знала, что пунктом назначения будет Марракеш, то не поехала бы. Уезжая отсюда с Полом, она поклялась никогда не возвращаться. И тем не менее вернулась, не устояв перед зовом любви…
Глядя на Райана, она размышляла, правильно ли поступила. Что, если он занимается чем-то незаконным? Три дня назад они покинули Лондон, спрятавшись в кузове трейлера, идущего в Испанию. Выбравшись из трейлера под покровом ночи, они доехали до Гибралтара, прошли паспортный контроль и продолжили путь на какой-то ржавой шаланде, доставившей их в Себту. Только в самолете, на последнем этапе путешествия, Райан назвал ей конечный пункт…
При приземлении Лорен невольно зажмурилась. «Спокойно! – приказала она себе. – Теперь Руперт Армстронг не в силах до тебя дотянуться».
Выйдя на трап, она вдохнула знакомую смесь ароматов. Горячий воздух был сух, безоблачное небо сияло сапфировой голубизной, вершины Атласских гор все еще покрывал снег.
– Я и забыла, как тут красиво! – Лорен прислушалась к шороху сухих пальмовых листьев, колеблемых ветром с гор.
Райан подвел ее к побитому «Роверу» и бросил на заднее сиденье их багаж. Взмах «дворников», очистивших ветровое стекло от слоя красной пыли, – и вездеход сорвался с места, устремившись по ухабистой дороге в город.
– Охра, – сказала Лорен, глядя в окно. – Вот цвет Марракеша! Не красный, не розовый, а именно охряный, красновато-желтый. Надо будет смешать этот оттенок красок.
Остановившись под высокой стеной, Райан дважды подал звуковой сигнал. Куда запропастилась охрана? Она обязана караулить объект круглосуточно. Наконец из ворот появился заспанный парень, сопровождаемый здоровенными псами, и, улыбаясь Лорен, распахнул створки.
– Надолго мы в Марракеш? – спросила Лорен. Райану послышалось напряжение в ее голосе. Неужели она принимает его за преступника?
– На некоторое время. А что?
Лорен ответила не сразу. Марокко навевало на нее молчаливость.
– Мне хотелось бы увидеться с матерью. Но так, чтобы рядом не было Руперта Армстронга.
