Саманта подозрительно покосилась на него:
– Зачем тебе это?
– Как зачем? Потому что ты мне нравишься, мне с тобой хорошо.
– То-то мы встречаемся с тобой только в постели!
Дэвид закинул руку на спинку сиденья, не притрагиваясь к ней.
– В Нью-Йорке я буду возить тебя куда захочешь.
Теперь Саманта смотрела на него с нескрываемым интересом.
– Давай начнем прямо сегодня! – продолжил Дэвид. – Пообедаем в ресторане отеля. Там лучший в Лондоне крем-брюле.
Она поблагодарила его слабой улыбкой, и он легко прикоснулся к ее голому плечу. Саманта улыбалась очень редко, и ради ее улыбки он был готов рискнуть и появиться с ней в общественном месте. Сейчас ей можно было дать все двадцать пять лет, а с девушкой такого возраста мужчине не возбраняется встречаться.
– Ты серьезно про Нью-Йорк?
Дэвид погладил ее по плечу.
– Совершенно серьезно! Если захочешь, можешь учиться там в художественной школе.
– Я забыла тебе сказать: Лорен закончила портрет Райана Уэсткотта.
Дэвид улыбнулся. Барзан будет доволен.
– Ты заслужила подарок.
– Обойдусь. Лучше не заставляй меня больше одеваться как маленькая девочка. Я уже взрослая женщина.
– Знаю, мой ангел. – Он нащупал ее твердый сосок. – И именно такая женщина, какая мне нужна.
– Докажи!
Она сказала это капризным тоном, который всегда так его заводил. Но Дэвид решил, что в этот вечер все будет по-другому. Он покажет ей, кто из них главный. Дэвид знал, что Саманта очень любит, когда он ласкает ее обнаженную грудь, но нарочно не стал этого делать. Он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, и она застонала, тяжело дыша.
Дэвид изнывал от желания, но старался сдерживаться. Поглаживая ей колено, он опять поцеловал ее в губы, потом его рука скользнула выше. Трусов на ней, как водится, не было. Поняв, как она его хочет, он загорелся еще больше.
– Признавайся, кто тут главный? – спросил он, запуская руку ей между ног.
Саманта сидела красная, глаза ее затуманились от вожделения.
– Ты! – выдохнула она.
Только теперь Дэвид соизволил обнажить ей грудь.
Райан поджидал Лорен в тени наружной лестницы. Галерею покидали последние подвыпившие гости. Он уже предвидел, во что превратится вечеринка у Бейзила Блэкстоука. Вообще эта выставка долго не забудется. Игорь распродал все картины, отверг умопомрачительное предложение Накамуры, потом поколотил Клайва и отказался объяснить за что. Телезрители наверняка повеселились на славу!
Заметив Лорен, Райан тихонько свистнул. Она оглянулась, увидела его и спустилась вниз.
– Хочешь, уедем вместе на недельку?
– Я бы с радостью, но как быть с галереей?
– Оставишь ее на Виолу. Репродукции вы все равно начнете выпускать не раньше чем через две недели.
– Но ко мне приехал брат…
Райан не удивился, услышав в ее голосе грусть. Он знал, что она давно не виделась с братом, и не предложил бы ей удрать, если бы не перспектива скучать по ней целую неделю.
– Вообще-то, Пол меня поймет, – решительно заявила Лорен. Вот этого он не ожидал. – А куда мы поедем? Что брать с собой?
Райан поднял воротник ее плаща, убрал за ухо прядь волос.
– Сейчас я не могу сказать куда. На сборы тебе дается всего час. Только не бери всякий хлам, который обычно тащат с собой женщины. Теплые вещи тебе не понадобятся. Через час я за тобой заеду.
Лорен кивнула, и Райан улыбнулся. То, что ему нужно: эта женщина чувствует, когда нельзя задавать вопросов.
– Да, чуть не забыл! Захвати паспорт. И никому не говори, что едешь со мной.
Виола осторожно вылезла из постели, стараясь не разбудить Игоря. Закрывшись в ванной, она тщательно себя осмотрела. Талия заметно пополнела, соски потемнели… Еще немного – и скрывать беременность станет невозможно.
Она не знала, как ей поступить. Хотела посоветоваться с Лорен, но та загадочно исчезла три дня назад, оставив скупую записку с просьбой сказать Полу, что она уехала по делам в Париж. Но Виола догадывалась, что на самом деле она сбежала с Райаном Уэсткоттом…
Возможность аборта Виола исключала. Она твердо решила, что родит этого ребенка, даже если Игорю расхотелось на ней жениться. После выставки он ни разу об этом не заговаривал. Еще бы: ведь он превратился во всеобщего любимца, любая женщина сочтет за честь быть обласканной его вниманием!
– Виола! – позвал Игорь, и она поспешно накинула его халат. – Открой!
Виола повиновалась. Он вошел абсолютно голый, а на ней огромный халат висел, как мантия на оперной певице.
– В чем дело? Не проходит ночи, чтобы ты не…
– Наверное, я где-то подхватила грипп.
– Послушай, когда ты наконец скажешь мне о моем ребенке?
Как он узнал?! Впрочем, важно не это. Главное, что они друг с другом не до конца откровенны.
– А ты? Когда ты мне скажешь, что тебе тогда наговорил Клайв?
Игорь молча взял ее за руку и отвел в спальню. Включив светильник у изголовья, он внимательно посмотрел на нее, и Виола невольно потупилась, испугавшись его широко открытых глаз.
– Любовь… – сказал Игорь по-русски, когда они улеглись. – До встречи с тобой я не знал, что это такое. Выходи за меня замуж! Я хочу этого ребенка.
– Честно?
Он наклонился к ней, убрал со щеки завиток волос.
– Я люблю тебя, Виола.
Ей очень хотелось верить ему, но она боялась, что прошлое может разрушить их счастье.
– Что сказал Клайв?
– Тебе не надо это знать.
– Нет, надо! В любви не должно быть секретов.
– Ну, что ж… он спросил, по-прежнему ли тебе нравится быть сверху.
Виола закрыла глаза. И что она находила в Клайве Холкомбе? Он никогда ее не любил, а только всякий раз жадно хватал ее подношения: одежду, машину, путешествия…
– Я ничего не буду объяснять, – прошептала она. – До встречи с тобой я была другим человеком.
– Главное, что ты меня любишь. Остальное не имеет значения. Скажи, ты выйдешь за меня замуж?
– Конечно! – Она еле сдерживала слезы. Игорь снял с нее халат и стал осыпать полными любви поцелуями. Виола окончательно поняла, что ей вполне годится эта нелепая квартира в красных тонах за тридевять земель от центра. Пока с ней Игорь, она счастлива!
Сначала он целовал ее в шею, потом стал ласкать языком соски. Когда его губы коснулись ее живота, Виола вздрогнула: никогда раньше Игорь не целовал ее так.
– Что ты делаешь?..
– Пусть дитя поспит. – Он развел ей ноги и опустил голову.
…Она прижалась щекой к груди Игоря и замерла, боясь его разбудить. Сквозь шторы просачивался свет зари. Так и не сумев уснуть, Виола встала и пошла на кухню. Ей было о чем подумать.
