Снова этот кошмар. Ошпаренная страхом, я про себя взмолилась: «Не надо… Пожалуйста!» Подобралась, в любой момент ожидая выстрела, но вокруг царила тишина.
Я открыла глаза и поняла, что дуло больше не упирается мне в лоб. Астахов, лицо которого было каким-то размытым, все еще стоял очень близко, но его пистолет куда-то испарился. Однако не успела я поймать чувство облегчения, как бандит схватил меня за шею. Только боли и удушья я не ощутила. Мужские пальцы удерживали крепко для того, чтобы я шагнула ближе.
Руки уперлись в каменную теплую грудь. Лицо Астахова оказалось совсем рядом, и я поняла, что он собирается сделать. А бандит будто прекрасно понимал, что я этого хочу…
Горячий язык ворвался в мой рот, и требовательный поцелуй откликнулся в теле резким возбуждением, подавляя всякий страх. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее Вадим прижимал меня к себе. Но в какой-то момент он внезапно прервал поцелуй, и моя спина вновь врезалась в стену.
Жгучее смятение пронзило тело от того, как бандит оттолкнул меня, холодно глядя исподлобья. Словно ему стало противно! Словно он жестоко играл со мной! Однако почти сразу Астахов резко шагнул ко мне, и не успела я среагировать, как услышала треск. Бандит одним движением разорвал униформу прислуги, которая почему-то была на мне, обнажая меня по пояс. Затем бесцеремонно обхватил грудь ладонью, придавив мое тело к стене.
Несмотря на грубость и отчужденность, прикосновения Вадима были такими приятными, бережными… Змей-искуситель – он обхватил ртом мою грудь, принялся играть языком с твердыми сосками. Меня охватывало наслаждение, горячим спазмом проходя в животе, и не было никаких сил сопротивляться.
Мужские пальцы оказались в моих волосах и принялись потягивать их, принуждая запрокинуть голову. Я ощутила горячий поцелуй на шее, издала тихий стон, а бандит вдруг приказал:
– Встань на колени.
По ногам прошла сладкая дрожь. Я чувствовала трепет, предвкушение, как горячо-горячо между ног, но не могла так просто забыться и подчиниться Астахову. А он словно понял это без слов. Голубые глаза, которые я очень четко видела, властно сверкнули, и тяжелая мужская рука сдавила мою шею сзади, принуждая опуститься на колени.
Мое лицо оказалось на уровне ширинки мужских брюк. Я чувствовала, как Вадим крепко держит мою голову за волосы, ловко расправляясь с ремнем и молнией. Он не медлил, но и не спешил, вытаскивая наружу крупный жилистый член.
Нет. Я же никогда этого не делала!.. И вообще считала жутко интимным и даже унизительным… Но от вида возбужденной плоти между ног внезапно прошла горячая пульсация.
– Открой рот, – хрипло велел Вадим, слегка сжав мои волосы у корней, когда я попыталась отстраниться. – Я хочу, чтобы ты попробовала мой член.
Жар возбуждения начал захлестывать сильнее. Я уставилась на красную налитую головку, но прежде чем успела что-то решить, Астахов надавил мне на затылок. Рот послушно открылся, принимая крупную плоть, и я ощутила резкую вспышку внизу живота…
…
– Эй?
Неприятная тряска повторилась, беспощадно вырывая меня из сна.
– Ты что, глухая?!
Открыв глаза, я растерянно заморгала, увидев над собой недовольное лицо Шуры, и сонно выдала:
– Что?..
– Вставай, говорю! Ты в кому впала, что ли! – раздраженно поинтересовалась она. – Я тебе не нянька – ходить стучать по десять раз! Живо одевайся!
Домоправительница прошла к шкафу, остервенело открыла его и вытащила первое попавшееся черное платье с белыми манжетами на рукавах, которое швырнула мне на постель. Затем она гневно зыркнула и, вздернув подбородок, почесала вон из моей комнаты.
Психопатка старая…
Она громко хлопнула дверью, но я даже не обиделась. Вернув голову на подушку, сжала бедра и просунула между них руку, остро ощущая, как пульсирует клитор. Глаза ошарашенно уставились в потолок, потому что я во всех деталях вспомнила сон. И чем он закончился.
Ну нет, это уже ни в какие ворота!
Вскочив с кровати, я поспешила в ванную, страстно желая умыться ледяной водой. Все что угодно, лишь бы прогнать из головы навязчивые образы и унять возбуждение, которое все еще томилось в животе. И ведь мне часто снился тот день… Моя комната и тот момент, когда Астахов чуть не пристрелил меня. Но впервые главный страх сна перевоплотился в… сексуальное влечение.
– Черт, – обалдело выдохнула я, застыв напротив зеркала.
Щеки румяные, глаза блестят, твердые соски выделяются под белой сорочкой. Продолжительное нахождение в этом доме, где я без воли акцентировала внимание на конкретном мужчине, приобретало нездоровое направление. Совсем нездоровое, если подсознание выдавало такое!
Хмуро начищая зубы, расчесываясь, неуклюже надевая платье – я не переставала сражаться с неприятным смятением внутри. Потому что Астахов вообще не акцентировал на мне никакого внимания. Ни словом, ни делом не давал повода хоть раз воспринять его не как равнодушного похитителя, а как привлекательного мужчину.
Тот странный поцелуй, когда бандит пришел ко мне объявить о своем решении, я не брала в расчет… Холодным разумом решила для себя – он просто хотел осадить меня за упрямство, как-то наказать сиюминутно и выбрал способ. Вот и все. С того момента и до сегодняшнего дня Астахов не давал мне заблуждаться и показывал только одно: я для него – пустое место.
На завтрак я опоздала, поэтому ела в гордом одиночестве. Как стукнутая смотрела в одну точку, запивая йогуртом творожный пирог, и рассеянно поздоровалась с Мирой, которая забежала взять список продуктов. Следом за ней на кухню зашел Олег.
– Ты куда? – хмуро спросил он кухарку, встав в проеме и не давая ей пройти.
Неловко притормозив, она торопливо ответила:
– Эм… Мама велела за продуктами съездить, сама не успевает.
– А че так рано?
Мира пожала плечами, будто не замечая недовольного тона охранника.
– Наверное, переживает, что мясо не успеет замариноваться к обеду.
– Ясно.
– А ты, наверное, есть хочешь?.. Там, если что, пирог и йогурт домашний, – заботливо сообщила она, оглянувшись на плиту. – Положи себе, сколько хочешь. Или… вот Эльзу попроси.
Смурной Олег, который явно встал сегодня не с той ноги, глянул на меня из-под бровей и постно ответил:
– Обойдусь. Позовешь меня, когда приедешь.
Мира растерянно уставилась на него и неуверенно ответила:
– Хорошо.
Скрестив руки на груди, охранник, наконец, отступил.
– Ну давай, беги.
Проводив Миру взглядом, я задумчиво уставилась на Олега, еле сдерживая улыбку. А он, заметив это, сразу весь нахохлился.
– Че? – спросил в своей обычной быдловатой манере.
– Да ничего, – загадочно ответила я.
Ромэо из девяностых скривил губы и, сунув руки в карманы брюк, развернулся, чтобы уйти.
– Вот и жуй свой пирог.
Я тихо засмеялась. Как же любопытно было наблюдать за этой парочкой, которая упрямо сопротивлялась взаимной симпатии. Мира терялась перед Олегом, не в силах увидеть романтики за его грубостью. А Олег как будто не мог разглядеть взаимности за робостью Миры. Прямо сломанный телефон.
Конечно, я могла ошибаться насчет всего, но примечала, что мой дружок охранник ест исключительно в компании кухарки. Они редко сидели вместе за столом, но накрыть для него должна была непременно она.
Сонно зевнув, я допила йогурт и поднялась, чтобы выйти из-за стола, но шаги, внезапно раздавшиеся в коридоре, заставили замереть. Волнение нахлынуло в груди – только бы не он!
К моему облегчению, в дверях показался Денис.
– О, привет! – поздоровался он оторопело.
Слега улыбнувшись, я дружелюбно отозвалась:
– Привет.
Этот кареглазый симпатяга парень с восточными чертами лица, который работал водителем у Астахова, был здесь одним из немногих, кто относился ко мне без предвзятости. Вообще как будто я вовсе не дочь Князева и не пленница здесь, а милашка домработница.
Хотя сказать, что меня здесь кто-то явно недолюбливал, я тоже не могла. Кроме Шуры, разумеется, охранники относились ко мне либо лояльно, как Олег, либо никак.
