Глава 43. Илья
Самый некрасивый из месяцев – это апрель. Но семнадцать лет назад его скрасил день рождения моего первенца, Деньки, Давида. Я так и не решил, что звучит лучше «Денис Ильич», или «Давид Ильич». И представлял его, сидящим в своём кабинете, в костюме и с мышкой в руках. Но никак не с баллонным ключом! А он не пошёл по стопам. Хотя… Кто б говорил? Ведь я не остался с отцом, предпочёл искать счастье в России.
Мать всегда в меня верила, в отличие от него. Как и я не поверил в Дениса. Ну, не может мой сын быть механиком! И чинить машины таким же, как я. Но я, тем не менее, взял под контроль свои чувства, и поздравил его. Как умел.
Денис произнёс в ответ на мои поздравления:
- Спасибо, пап!
- Я заеду сегодня? – спросил.
Он подумал на том конце провода:
- Да, я собирался отметить с друзьями.
- Отмечай, кто ж тебе не даёт, - сказал раздражённо.
И тут же подумал: «С друзьями, как бы ни так?». Наверное, Витя ему тоже друг?
- Маме оставь поздравление, она передаст, - ответил сынуля.
Я хмыкнул:
- Окей, - и не стал обижаться.
Семнадцать. Подумать только! В своё время я в эти годы уже торговал фруктами на базаре. И зарабатывал сам. Хотя, ему платят. Но ведь перспектив никаких! Он так и будет механиком всю свою жизнь? А как же табличка «Директор, Самойлов Денис Ильич»? Или всё же Давид?
Вдруг, задумавшись, я понимаю, что разница между Давидом и Снежей значительно меньше, чем разница между Настей и Витей. То есть, потенциально возможно, что он – её будущий муж, а не я? От этакой арифметики голова идёт кругом. И я прекращаю считать…
Снежа делает фото. У неё получается очень красиво. Даже я признаю! Но до сих пор не даю ей заснять себя рядом с Никиткой. Зато в кадр попадают мои руки. Я держу ими сына, и он делает вид, что стоит рядом с кустиком белых подснежников.
Я на мгновение думаю, что Снежана – «подснежник». Мой маленький юный цветок. Что существует недолго. Мне порой кажется, что я её выдумал. И её просто нет! И Никитки не существует. Но вот же он, рядом. Живой. И Снежана кричит:
- Улыбнись!
Но я взамен хмурюсь:
- Что?
Она, посмотрев на смартфоне, смеётся.
- Папа у нас недовольный! - объясняет Никитке.
- Только не надо выкладывать в сеть, - прошу я её.
Сначала просил удалить. Но Снежана сказала, что у неё уже целая папка с моими фотографиями. И показала мне их…
В разных ракурсах я представал сам себе странным, смеющимся, хмурым. Вот я с приоткрытым ртом сижу за компьютером. Что-то считаю в уме. А вот бреюсь! Поранился бритвой, и занят своим отражением в зеркале. На одном я был спящим. И хотел возмутиться тому, что нельзя снимать спящих людей. Но фото меня увлекло! Я долго пытался узнать на этом снимке мужчину. А в этом мужчине – себя самого.
- Хорошо, я оставлю, - улыбается Снежа и продолжает снимать. Теперь уже фокус на сыне.
- Он устал, - говорю. Хотя на самом деле это я утомился держать.
Пора покурить, и я сажаю Никитку в коляску. Делаю пару шагов в сторону, чтоб не дымить. И вижу, как Джек развлекается с сучкой.
- Ах ты, старый кобель! – окликаю его и спешу оттащить. Пока дамочка, хозяйка той самой болонки, общается с кем-то по телефону.
- Не кончил, надеюсь? – дёргаю за поводок. Тот отвязался от лавки. И Джек убежал.
Сучка смотрит нам вслед.
- Ты её зацепил, - ухмыляюсь я Джеку.
Он идёт, понурив голову. И даже не удостоив даму сердца прощальным взглядом. По собачьим меркам он старше меня! Но до сих пор «на ходу».
Снежана уже «отработала ракурсы». И спешит поделиться. Я одобряю, прошу переслать пару фоток. Никита гулит. Вдруг, из отдельных слогов появляется… «папа».
- Ты слышал? – вскрикнув, Снежана подбегает к коляске. Садится на корточки и просит его повторить, - Ну, скажи ещё раз! Па-па!
- Это случайность, - бросаю я, глядя на сына, - Он хотел сказать «папоротник».
Снежана, поняв, наконец, улыбается:
- Нет! Он хотел сказать «па-па», - и опять донимает Никитку.
Первое слово Давида было ещё менее членораздельным. Но мне почему-то так больно сейчас… Это «папа» рвёт душу на части! Из Никиткиных уст оно кажется мне не таким настоящим. Как будто он сам удивляется, глядя мне прямо в глаза: «Это ты – мой отец? А не шутишь?».
- Так что ты решила? – интересуюсь я у Снежаны, когда мы идём по дорожке вдоль узкой аллеи.
Скоро здесь будут, сначала цвести, а потом плодоносить каштаны. Май. День рождения Насти. Первый, порознь! Я обычно дарил ей букет и ещё что-нибудь. Украшение, или флакончик духов. А теперь… Есть ли смысл? Что подарит ей Витя? Разве что тошнотворно-ванильную ёлочку для машины. Ах, да! И оргазм. На большее он не способен.
- Решила, переведусь на заочное, - отвечает Снежана. Она имеет ввиду свой забытый «диплом специалиста». Бухгалтера, или кого там ещё?
- Тоже вариант, - я одобряю. Пускай развлекается!
- Что я маме скажу? – неожиданно Снежа бледнеет. Встаёт посередине тропы.
- В смысле, что? – удивляюсь.
Снежана вздыхает и смотрит в пространство:
- Ну, про нас с тобой.
- Скажи, как есть, - отвечаю, беря из её рук бутылку с водой.
- А как есть? – её голубые глаза, как два ясных топаза, что я подарил, устремляют свой взор на меня.
Я пожимаю плечами:
- У нас всё серьёзно.
- Серьёзно? – повторяет она, не сводя с меня глаз.
- А то! – усмехаюсь в ответ.
Снежа смущённо толкает коляску:
- Я скажу ей, что мы с тобой любим друг друга. Можно?
- Так и скажи, - сунув руки в карманы, иду не спеша, чуть позади неё. Поводок на запястье то и дело дёргает Джек. Желая пописать, или понюхать что-нибудь.
- И скоро поженимся, - голос её оседает до шепота. Но я всё же могу различить.
И опять, двадцать пять! Женитьба. Ну, кому это надо? Один штамп на своей репутации я уже заработал. Не хочу заработать второй. Но Снежане подобные вещи неведомы. Для неё всё впервые. И я ощущаю себя виноватым за то, что лишаю её этих глупостей. Белого платья, фаты и гостей.
