Жека пылко ответил:
- О, вовсе нет! Трогательно!
- А твои родители кто? Прости за нескромность.
- Почему же нескромность. Что тут такого. Они несколько лет назад переехали в Крым. Мать оттуда родом. Там её старшая сестра жила. Она умерла и отписала свой домик в посёлке то ли Щелкино то ли Щёлкино, до сих пор не знаю как правильно.
- Крым это где? В России?
- Не совсем, это Украина. Щёлкино называется городом, хотя по-сути дыра дырой. Щелка. Одно удовольствие, что море рядом. Я там в детстве бывал. Обожаю те места. Хотя кругом бедность. Не умеют там жить. Не знают как. А родители с радостью переехали.
- А какое там море?
- Тёплое. Чёрное.
- Никогда не была. Вот ведь смешно. Была на Гаити, во Флориде, на Гавайях.
- В Крыму хорошо.
Карина встала и подошла к Евгению.
- Раз углубились в воспоминания… Когда мне было восемь лет я поцеловалась с одним мальчиком. Сын маминой подруги. Он был старше, но застенчивый. Мы стояли, как сейчас, возле двери. В комнате темно, мамаши беседовали на кухне. Мальчика я реально раскручивала на поцелуй. Девочки более развиты в этом вопросе.
Она встала совсем рядом:
- А мальчики, я гляжу, такие же застенчивые.
Они только обнялись, только сблизили головы, как у Жеки завизжал песенкой телефон. В пустой тихой квартире звук казался особенно громким, оглушающим. Оба вздрогнули. Вслед за Жекиным телефоном зажурчал джазовой саксофонной мелодией телефон Карины.
У Жеки высветился неопределённый номер. Звонивший сбросил после первого «Алло». Карина прочитала текст смс.
- Уже поздно. Пора тебе идти.
Она буквально выталкивала из квартиры.
- Но, подожди, подожди, - взмолился Евгений. - Надо выяснить же…
- Что выяснить?
Жека растерялся. Полминуты назад они почти целовались. До сих пор не верил, что это было.
- По поводу твоих идей, я ещё прочитаю и обсудим позже, - скороговоркой произнесла Карина, пока Жека одевал пальто. - Позже, позже. И не говори ничего. Просто иди. До свиданья, извини, что выпроваживаю. Так получилось. Давай, до встречи.
Дверь захлопнулась. Жека постоял самую малость, прислушивался к звукам в квартире. Он слышал шаги, неясное бормотание. По телефону, видимо говорит. Поправил пальто, одевался впопыхах, криво застегнулся. Медленно, будто ожидая, что пустят обратно, спустился по ступенькам и вышел на улицу.
Уже стемнело. Повалил настоящий, без примеси дождя, снег. Он падал уверенно, солидно. Обещая на завтра стабильный гололёд и сугробы.
Неопределённой марки автомобиль с выключенными фарами стартанул, как только Жека появился в свете фонаря. Слишком поспешно машина вывернула со двора и скрылась за поворотом. Звонки, таинственные автомобили, это казалось сомнительным. Жека подошёл к джипу с телохранителями:
- Мужики, видели тачка выехала?
- Это подруга хозяйки.
- Нелли?
- Ага, минут тридцать назад приехала. Зашла в подъезд и минут через десять назад. Вы не виделись? Что случилось?
Встревоженный амбал хотел уже зачем-то вылезти из машины.
- Вспомнил. Виделись. Я забыл. Пока, мужики.
Жека долго разогревал двигатель машины. Хватался за телефон и клал на место. Снова брал трубку, выбирал в списке контактов то Нелли, то Карину. Откладывал. Он пребывал в нерешительности до тех пор, пока не окрикнул один из телохранителе:
- Брат, всё в порядке?
- Всё хорошо, пацаны.
И выехал в снегопад.
глава 20. Чтотыгде.
1
Неожиданно Карина и Нелли исчезли из жизни Евгения. Ни та ни другая не отвечает на звонки. Никто не приезжает на стройку. Не с кем встречаться в «Метрополе» и не от кого получить рулончик долларов и положить во внутренний карман. Некого ждать по вечерам в офисе.
Жека бродил в одиночестве по завершающемуся строительству. Вспоминал снежный вечер, фантазировал на счёт того, что могло бы произойти не помешай подозрительные звонки.
И зачем Нелли караулила под окном.
Иногда вместо Карины сопровождал Эдуард. Он был весел и общителен. Он намеренно не снимал каску, хотя Жека давно не сердился на это. Если сидели в офисе, Эдуард нарочно глубже надвигал её на глаза.
На вопросы, где Карина или Нелли, Эдуард отвечал уклончиво. Делал намёк, что знает, но не скажет. Мол, не твоих ушей эта тайна, молодой человек.
Однажды Эдуард как бы невзначай достал паспорт и громко спросил прораба, толстого, солидного мужчину:
- Скажи, а ты вот в Исландии бывал?
- В Эстонии был, а так нет.
- Я вот в Исландию еду, - продолжал Эдуард. Прораб не ответил. Матюгнулся и побежал давать пинков рабочим, сделавшим что-то не так.
- В Исландию, говорю, еду. - Эдуард повернулся к Жеке. - Впервые буду в Европе. Исландия удивительное государство. Посмотреть фотографии - там туман, озёра, холмы и вулканы. А люди при этом темпераментные. Горячие даже, как фьорды. Хм, или не фьорды? Знаете, такие источники из земли бьют горячей водой.
Невозможно понять, он всерьёз или издевается. За время знакомства вполне изучил характер и понял, что дяденька не так прост, как прикидывается.
- Гейзеры?
- О, точно, молодой человек! Гейзеры. Старею, память слабеет. Пятьдесят пять лет немало, немало.
- Я думал старше, - не удержался от колкости Жека.
И вдруг ему стало стыдно. Внезапная близость с Кариной сделали самоуверенного парня чувствительным. Он стал более жалостливым. В обеденный перерыв он смотрел, как таджики варят еду в обугленном ведре на костре: закинули туда пачку макарон, настругали моркови и других овощей, нарезали большими ломтями хлеб и уселись вокруг. Тот, который считался за повара иногда вставал и мешал варево куском чистой арматурины. В этот день Жека распорядился привозить на стройку комплексные обеды из столовой. Расходы увеличивались, но рядом нет Нелли, которая ущипнёт и прошипит: «Сдурел? Чем больше ты платишь им, тем меньше получишь от меня».
- Извините, Эдуард, я пошутил.
- Доживёте до моего возраста, каждую шутку будете воспринимать сердцем.
- А давайте вместе починим телевизор? - предложил Жека. - Представляете, Карина приезжает, а мы ей показываем аппарат. Когда она вернётся?
- Ну, думаю… - Эдуард спохватился. - Думаю скоро. Скоро вернётся.
Эдуард принёс из дома деревянный ящик с инструментами и один из вечеров мужчины посвятили «Горизонту». Работал в основном Эдуард. Жека стоял рядом, подавал инструменты и фотографировал на сотку интересные внутренности телевизора.
Эдуард рассказал несколько историй из прошлого. Оказывается вначале учился на журналиста, но был отчислен из института за какую-то тёмную история связанную с распространением контрабандных пластинок западных рок-групп. Эдуард напирал на то, что он боролся с коммунистической системой, пытался открыть подавленному русскому народу прекрасный мир западных ценностей. Но Жека понял, что тот попросту барыжничал, за что и попал под суд. Тюрьмы он избежал. Эпоха перестройки относилась с гуманностью к мошенникам. Эдуард окончательно принял диссидентскую веру, плюс настали лихие времена, разрешили пороть чепуху и воплощать литературные фантазии в виде исторических исследований преступлений коммунизма. Он таки стал журналистом. Писал разгромные статьи, кого-то клеймил, кого-то оправдывал. Будучи с какой-то родственной стороны отчасти евреем, (больше по слухам, чем документально) пылко боролся с антисемитизмом. Принимая во внимание вздорный характер борца, он скорее всего занимался разжиганием ненависти.
Вплоть до двухтысячных годов Эдуард старел и писал в оппозиционных изданиях. Иной раз одно из них закрывали, переходил в следующее. Пока не закрыли все. С появлением интернета люди перестали читать газеты, тем более оппозиционные. Эдуард перешёл работать корректором в развлекательный журнал.
