class="p1">
«Сначала ты сама должна в них поверить».
Мы разошлись в разные стороны. Вайолет направилась к белому внедорожнику, выпущенному в этом десятилетии, а я – к «Бьюику» Биби, разменявшему уже не один десяток лет.
По пути домой я включила «Let Me Blow Ya Mind». Когда мы с Вайолет были детьми, то с ума сходили от этой песни. Ей нравилось представлять меня Евой, а сама она была Гвен Стефани.
«Я тоже не смогу ее заменить».
Но она может променять меня на Эвелин Гонсалес. Я поклялась позвонить Вайолет и рассказать ей все о строящем сарай Ронане. Может, я даже поделюсь с ней тем, что немного думала о нем в эти выходные.
Совсем чуть-чуть.
Очевидно, вселенная решила меня испытать. На правой стороне дороги возникла высокая темноволосая фигура в джинсах, ботинках и простой белой футболке. Через плечо свисала джинсовая куртка на флисовой подкладке, которую парень чуть придерживал за воротник.
«Вот черт».
Ронан Венц шел не быстро, но и не медленно. Ровным шагом. Глядя прямо перед собой. У меня сложилось странное впечатление, что он походил на путешествующего автостопом в бесконечном пути через всю страну, который ждал, когда кто-нибудь его подберет, но не особо на это надеялся.
А потом я поняла, что он, вероятно, направлялся ко мне домой.
«Черт-черт-черт!»
– Учись справляться с трудностями, – пробормотала я и остановилась в нескольких футах впереди Ронана. Я выключила музыку и опустила стекло со стороны пассажирского сиденья.
– Привет. Тебя подвезти?
Ронан остановился и уставился на меня. Он нахмурил брови, и на его лице появилось странное выражение.
– Не нужно меня подвозить.
– Но ты этого хочешь?
Он рассматривал дорогу перед собой.
– Ты ведь идешь ко мне, верно?
Он кивнул.
– А если я тебя не подвезу, как это будет выглядеть? Я приеду домой, а ты еще двадцать минут будешь шагать по жаре. Биби решит, что я – настоящая задница.
Поколебавшись еще пару мгновений, Ронан забрался в машину. И тут же все пространство наполнилось им. Типичным запахом мыла и, чуть слабее, дыма от костра. Я крепче вцепилась в руль, сполна ощутив его неприкрытую мужскую суть.
«Я явно пожалею об этом решении».
– Спасибо, – проговорил Ронан.
– Скорее ты делаешь одолжение мне. Я бы предпочла, чтобы бабушка не считала меня задницей.
Он не улыбнулся. И даже не взглянул в мою сторону.
– Не возражаешь, если я опущу окно? – через минуту спросил он.
– Да пожалуйста.
Чуть ухмыльнувшись, он покрутил ручку на дверце – в машине не было ничего автоматического.
– И о чем ты думаешь? – вскинув брови, спросила я.
– Милая машинка, – невозмутимо произнес Ронан. – Какой это год? Восемьдесят второй?
– Чтоб ты знал, восемьдесят четвертый. И она еще на ходу.
– Я почти уверен, что пешком дошел бы быстрее.
У меня вырвался потрясенный смешок. Я даже представить не могла, что у Ронана Венца есть чувство юмора. Похоже, я ошибалась.
– Ты только что оскорбил мою машину?
– Да.
Я бросила на него строгий взгляд, пытаясь не рассмеяться.
– Тебе придется направить жалобы Биби. Формально эта «милая машинка» принадлежит ей, хотя бабушка и не может больше ее водить.
– Потому что ей место в музее?
– Очень смешно. Если моя машина так оскорбляет твои чувства автомобилиста, не стоило в нее садиться.
– Так я согласился, чтобы Биби не считала тебя задницей.
– Значит, из жалости.
– В тебе нет ничего, вызывающего жалость.
Ронан смутился, словно эти слова вырвались у него бездумно. Внезапно в машине повисло напряжение, убивая прежнее легкое настроение. Но, несмотря на это, я ощутила, как в груди против воли разлилось тепло.
Я быстро перевела взгляд обратно на дорогу. Но тут мое внимание привлек темно-бордовый рубец, покрытый засохшей кровью, на верхней части левого предплечья Ронана. Порез был почти шесть дюймов [8] длиной и изогнут, словно крюк. Поверх него кто-то неуклюже приклеил два кусочка лейкопластыря, напоминавших мосты через тонкую красную реку.
«Он ранен…»
Я мысленно отругала себя за подобную мягкость. Вероятно, во мне просто говорил тип личности А [9], требуя позаботиться о парне.
«О ране. Позаботься о ней. Не о нем».
– Я слышала, вечеринка в субботу вышла немного безумной, – проговорила я.
– Можно и так сказать.
Я кивнула на порез.
– А это подарок на память?
– Это пустяк.
– Непохоже на пустяк. И покраснение по краям…
– Ничего страшного, – проговорил он. – Забудь.
Я могла бы разозлиться, но за грубым тоном скрывалась аура одиночества, которую я заметила еще при первой встрече. Словно он не привык, что кто-то беспокоился о нем.
Я не стала настаивать и свернула на ведущую к дому подъездную дорожку. Из гаража мы прошли в кухню, Ронан шагал позади меня.
– Биби, мы дома. Ну, точнее… я дома. С Ронаном.
«Боже, девочка…»
Ответа не последовало. Я прокралась по коридору и увидела, что дверь в спальню Биби закрыта. Значит, она легла вздремнуть. К тому времени когда я вернулась в гостиную, Ронан уже был на заднем дворе, выравнивая граблями клочок земли, с которого убрал всю растительность.
Мне тоже нужно заняться работой и сосредоточиться на важном – своем возможном бизнесе. Но Ронан поднимал граблями пыль и грязь, и я не могла отвести взгляда от пореза на его руке с пятнами засохшей крови и унылыми кусочками пластыря.
– Этот громила-болван его даже как следует не промыл, – пробормотала я.
Не обращая внимания на старую добрую настороженность и желание оградить себя, я достала из шкафчика в своей ванной комнате спирт, ватные шарики, марлевые салфетки, бинт и мазь с антибиотиком. Спустившись во двор, я положила все это на столик в патио.
Ронан остановился и, прищурившись, взглянул на меня.
– Для чего все это?
– Чтобы обеззаразить твой порез.
– Ты не обязана, Шайло, – тихо проговорил он.
– Не обязана. Но почему бы и нет?
Казалось, он не знал, как на это реагировать. Он отложил грабли в сторону и неохотно, словно через силу, опустился на стул. Я села рядом с ним и осторожно отлепила маленькие кусочки пластыря.
– Так что все-таки произошло?
– На вечеринке случилась заварушка.
– Мягко сказано. – Я придвинула свой стул ближе к Ронану и, перевернув бутылку со спиртом, намочила ватный шарик. – Вайолет сказала, ты дрался на ножах.
– Никаких ножей. Фрэнки Дауд бросился на меня с разбитой бутылкой.
– Как это началось? – ухмыльнувшись, спросила я. – Ты оскорбил его машину?
Он почти улыбнулся. Еще бы чуть-чуть и…
– Он доставал Миллера. Снова.
Я положила руку на предплечье Ронана и осторожно промокнула рану, стараясь не замечать бугрящихся под кожей мышц.
– Надеюсь, ты его не убил, – проговорила
