дыма Вольжиф рванул девочку за одежду назад за секунду до того момента, как кулак Ланна достиг ее лица. Рыча что-то о том, что поехавшей командора им всем было мало, тифлинг потянул Уголек прочь, та не сопротивлялась. Ланн остался смотреть на свою руку в полном недоумении.
Уголек постоянно говорила глупости, и он не злился на нее ни раньше, ни теперь. Как это могло произойти?
Единственным более или менее здравомыслящим человеком во всей этой толпе оказался Дейран. Со своей обычной усмешкой он заметил, что когда бы не вернулась командор, оставившим ее драгоценного супруга умирать посреди Язвы в одиночестве не поздоровится, так что лучше бы им всем добраться до Дрезена и подождать там. Если, конечно, Ланн не хочет, чтобы всем досталось из-за него по первое число.
Губы Дейрана улыбались, но глаза блестели холодным зеленым стеклом.
В отличие от той лачуги у самых ворот Дрезена, где ютилась добрая половина племени, дом в Зимнем Солнце был слишком велик для одного. Основательный, крепкий, с просторным чердаком, толстыми стенами, сложенными из бревен, и коньковой крышей, украшенной замысловатой северной резьбой, он был красивым, но большую часть времени очень холодным. Ланн уходил на несколько дней, а то и на целую декаду, а когда возвращался, приходилось топить камин, чтобы стало хоть немного теплее. Едва наступившие летние дни сделали это необязательной частью домашних дел, но то ли по привычке, то ли от скуки, вернувшись в этот раз, он снова сел у камина.
Может, зря он ушел? Хотя какое там ушел, он просто сбежал, не выдержав ни пылающего гневом взгляда командора, ни собственного стыда. Может, стоило попытаться убедить ее, что он не так плох и, честное слово, не даст себя убить в следующий раз? Ну да, и выглядеть при этом еще более жалким… Да и не умел он никогда убеждать, он же не чертов благородный аазимар с ангельским лицом и безупречными манерами!
Со злостью швырнув очередное полено в камин, Ланн некоторое время следил за вылетающими в трубу искрами, а затем поднял руки к лицу и потер глаза.
Напрасно, все было напрасно. Все это время… чертовы десять лет!
Отец говорил, что нет ничего невозможного, если приложить достаточно усилий. Главное — стараться, не опускать руки, и Ланн верил в это большую часть жизни, но сейчас…
Десять лет — это слишком долго. Он должен был остановиться, отказаться от поисков, жениться на доброй и заботливой женщине из монгрелов или на любой, которая его примет, и попытаться воплотить свою мечту. Но беда в том, что мечта о семье, о доме и детях никогда не была единственной! Ланн прекрасно понимал, что любой другой женщине он нужен не больше, чем любой другой мужчина. И он не хотел быть чьим-то сносным вариантом, он хотел быть самой большой удачей в чьей-то жизни. Незаменимым. Единственным. Необходимым.
Ланн в последнюю очередь подумал бы о себе, как о человеке, избалованном чем-то, но похоже, что это действительно так.
Даже когда он жил с племенем, всем прочим девушкам предпочитал Вендуаг — жестокую, сильную и безбашенно-смелую, хотя всегда мог найти кого-то… попокладистее. Кого-то, кто ждал бы его дома, когда он вернется с охоты. Но он выбирал Вендуаг даже несмотря на то, что вместо любви она могла предложить лишь странную смесь похоти и боли. Другие его просто не интересовали…
Ему не нужен кто-то, кто будет ждать его дома, ему нужен кто-то, кто будет охотиться вместе с ним. Сражаться вместе с ним. Преодолевать трудности вместе.
И в то же время он мечтает о собственной семье с тех пор, как мать оставила их с отцом. Так сильно мечтает, что попытался получить желаемое всего раз и то неудачно…
Было бы неплохо знать, что ему нужно больше, потому что идилистические картины мирной жизни на самом деле не накладываются на подвиги и сражения.
* * *
— То есть как это ты уходишь? — растерянно уставился на него Ярек, как только Ланн объявил, что его дом скоро освободится. — Сейчас разгар сезона и День Лучника через месяц! Орсо вернулся, дичи полно… — жрец с беспокойством вгляделся в его лицо. — Мы чем-то тебя обидели?
Вздохнув, Ланн покачал головой. Ему здесь больше нечего делать, и несмотря на то, что к нему действительно относятся гораздо лучше, чем в большинстве мест, где он побывал, у Зимнего Солнца своя жизнь, а у него — своя. И, если честно, он не знает, куда идти, но…
— Охотники говорят, лучше тебя никто не стреляет, — продолжал Ярек настойчиво. — Останься хотя бы до середины Эрастуса, не гневи Старика — встретишься с лучниками из других поселений, покажешь себя, посмотришь на других…
Ну да, а еще в День Лучника принято ухаживать за женщинами и заключать помолвки — вот уж чего ему сейчас не хватает! Конечно, заставлять его участвовать в матримониальных традициях против воли никто не станет, но если бы он хотел посмотреть на чужую счастливую семейную жизнь — остался бы дома с монгрелами.
— Да брось, не так уж я вам и нужен, — лениво натянув свою обычную полуулыбку, проговорил Ланн. — Среди целой деревни охотников уж точно найдется кому пострелять.
Толстяк нахмурился и ничего не ответил, но тем же вечером на пороге дома Ланна появился соседский парень с просьбой помочь его родственникам с постройкой нового дома. Деревня понемногу росла и дом этот они строили не первый день, но это был первый раз, когда его пригласили поучаствовать.
И только влившись в толпу работающих над домом мужчин и женщин, он понял, как сильно соскучился по людям. Переворачивая бревна и перешучиваясь с другими работниками, многих из которых он и раньше знал, Ланн прекрасно понимал, что это житейская хитрость и мальчишку прислал жрец, но если ему стало лучше, то какая разница от чего?
И если он может снова задвинуть подальше собственное отчаяние, помогая кому-то другому, то сейчас самое время, потому что есть еще кое-что, о чем он не подумал сразу.
В этом отражении нет Перекрестка Миров.
Это тупик.
* * *
Время застыло, превратившись в один долгий пустой день, кусающий себя за хвост. То есть пустым он, разумеется, не был — Ланн мог найти себе занятие даже в постоянно страдающем от голода и болезней Натхолме, что уж говорить о процветающей деревне на
