женщина пятидесяти лет с тонкими чертами лица и короткой стрижкой.
— Bongiorno, — запинаясь поприветствовала я, вопросительно взирая на Эда.
— Salve. Ci scusi se la disturbiamo, [27] — вежливо он вступил в разговор.
Вскоре они погрузились в увлеченную беседу и по мере разговора лицо женщины все больше расплывалось в улыбке. Без перевода было ясно: она прекрасно знает Стефано МакКорта.
Во время их увлеченного общения я еле сдерживалась от расспросов, но как только появилась пауза не удержалась и спросила у Эда:
— Судя по всему она знакома со Стефано?
— Да. Это Элизабет. Она жила по соседству после того, как семья парня вернулась из Англии. Затем Стефано женился и переехал, ему тогда было около тридцати. Элизабет говорит, что вроде бы его жену зовут Роза.
— А что же Виттория и Майкл?
— После они тоже переехали в дом поменьше. Виттория всегда мечтала об открытии собственной pasticceria, [28] и они хотели вложить в бизнес свои сбережения.
Эд продолжил разговор, одновременно переводя его для меня.
— Они оберегали личную жизнь. Но Виттория души не чаяла в сыне, она гордилась им. Стефано был типичным mammone, то есть маменькин сынок. Всякий разговор с Витторией непременно сводился к тому, какой он хороший сын, честный и умный. Он буквально купался в щедрой материнской любви.
Женщина произнесла что-то еще и рассмеялась.
— Она говорит, что мать до тридцати лет не отпускала его от своей юбки, — объяснил Эд.
— А что сам Стефано?
— Он был вежливым, приличным молодым человеком. Элизабет часто видела его на лужайке перед домом: он подстригал газон или возился по хозяйству. В летние месяцы чаще отсутствовал, потому что проводил время с дядей, у которого была лодочная мастерская. Еще она говорит, что он изменился после приезда из Англии. Как-то повзрослел.
Адреналин пронесся сквозь мое тело.
— Он что-то рассказывал? Его семья говорила о времени, проведенном в Великобритании и о причине их возвращения?
Эд перевел вопросы и Элизабет ответила:
— Наверное, скучали по дому, потому и вернулись.
— А сейчас? Она знает, где он может быть сейчас?
По выражению лица женщины я поняла, что нет.
— Она не знает, где они сейчас живут. Раньше, случалось, сталкивались на улицах Сирмионе или Пескьера-дель-Гарда, но с тех пор прошло много лет. Элизабет думает, что они переехали. В последний раз, когда она ходила в pasticceria, там была другая владелица.
— А что еще Элизабет может рассказать?
Эд перевел и синьора лишь покачала головой.
— Извини, Элли. Думаю, мы в тупике.
***
Мы как раз вернули велосипеды в прокат, а Эд пошел за депозитом, когда мне позвонила Джулия. Я потопталась в нерешительности на парковке и ответила.
— Как он, Элли? — Ее голос отчетливо напряжен. Вопрос здравый и неизбежный, но я почувствовала необъяснимый дискомфорт обсуждая Эда, находящегося в нескольких шагах от меня.
— Честно, я пока не уверена.
— О, — разочарованно протянула она.
— Может, еще слишком рано?
Джулия шмыгнула носом.
— Да, наверное, ты права. Прости. У меня все мысли только о нем. Вероятно, стоило позвонить позже.
— Ну ты что, не глупи, — подбодрила я, чувствуя себя отвратительно. — Все хорошо.
Возникла пауза. Вздохнув, она произнесла:
— Там красиво?
— Погода прекрасная и Сирмионе потрясающий город, правда, отель, где мы остановились, не самое лучшее место на озере Гарда.
— Он отвечал на мои сообщения, но очень кратко, — продолжила Джулия, как будто не слышала меня. — Он очень отдалился, Элли. Может, мне это только кажется. Ты думаешь, я уже его потеряла?
— Нет, конечно же, нет.
В это время Эд вышел из велопроката и остановился, чтобы положить кошелек в рюкзак.
— Джулия, мне сейчас не совсем удобно говорить.
— О, извини. Может мы продолжим разговор через пару дней? Если ты не против. Я просто хочу знать, что с ним все хорошо.
— Конечно. И постарайся не очень беспокоиться, — мягко добавила я.
Вернувшись в гостиницу, я узнала, что прибыл багаж, и несказанно обрадовалась своим вещам. Мы пережили особо неловкий момент с нашей синьорой на ресепшене, когда попытались объяснить причину нашего отъезда из уже проплаченного номера.
— Она обиделась? — с беспокойством поинтересовалась я, пока Эд загружал наши сумки в такси, и мы расположились на заднем сиденье.
— Ей все равно.
— Где твой отель, который «намного приятней»?
Эд наклонился к водителю и произнес:
— Villa Cortine Palace Hotel, per favore. [29]
В старый центр Сирмионе машинам проезд запрещен. Но как только охранник при въезде узнал, что мы заселились в центральной части города, проезд открыли. Машина медленно выруливала среди улочек, настолько узких, что ванильные стены бутиков и галерей почти касались машины.
— На сколько дней ты снял гостиницу?
— На четыре.
— Даже не знаю, стоит ли здесь оставаться, — вздохнула я. — Как ты думаешь, риэлтерское агентство может поменять свое решение и выдать нам его адрес и телефоны?
— Не думаю.
Эд позвонил в агентство сразу же, как только мы попрощались с Элизабет. Нам ответили, что, если мы хотим связаться со Стефано, необходимо написать письмо и изложить кто, что и зачем. После этого они перешлют информацию Стефано. И на этом может все закончиться. Так что обмен письмами — спорный вариант.
Такси выехало из лабиринта улочек к широкой круглой площади напротив внушительных кованных ворот. Водитель произнес несколько слов в переговорное устройство, и мгновенье спустя ворота раскрылись.
Крутая подъездная дорожка лежала через парковые угодья, где в изобилии росли огромные хвойные деревья и пальмы. Статуи ангелов и воинов в стиле неоклассицизма выстроились по дороге, изношенные временем старинные фонари и каменные урны были покрыты мхом. Мы проехали мимо огромного круглого пруда, заросшего листьями кувшинок и сада камней, с вкраплениями буйного мирта и нежно-розовой гортензии.
В какой-то момент, ошалев от этой красоты, я почувствовала вопросительно-пристальный взгляд Эда.
— Отлично, ты победил. Здесь просто сказка.
Эд улыбнулся.
— Не было цели победить, но в любом случае, я рад.
— И сколько это стоит?
— Я принял решение сменить отель. И счета оплачу сам.
— Не смеши.
— Не спорь.
— Но…
— Элли, — перебил он, улыбаясь, — просто наслаждайся. Сэкономишь время.
Мы въехали на холм. Под шинами хрустел блестящий гравий. У въезда выстроились спортивные машины красных и желтых оттенков «вырви глаз». Одетый в униформу швейцар открыл дверцу машины, приглашая выйти. Здешний воздух настолько чист и свеж, что дышится как-то иначе. Я посмотрела вдаль на очертания холмов, на бриллиантовую гладь голубого озера, ослеплявшего на солнце.
— Добро пожаловать в Villa Cortine Palace Hotel.
Стены роскошного трехэтажного
