надо выпускать пар, да еще ты с голым торсом на борту… Ты это хотел от меня услышать?
– Ну да, – пробормотал Фокс ей в ухо. – Давай помогу довести дело до конца.
– Нет.
Его руки, по-прежнему упиравшиеся в дверь, сжались в кулаки, и Фокс горько усмехнулся.
– Что тебя беспокоит, Ханна? Думаешь, между нами возникнет неловкость? Ничего подобного. Неловко нам обоим будет, если я тебя не трахну. Лично для меня это самое обычное дело.
– Обычное, говоришь? Вовсе нет.
К ней пришла уверенность. Откуда такое негодование в его голосе? Вот почему утренняя сценка показалась ей наигранной. Он и вправду играл, и даже переигрывал.
– Что? – помолчав, переспросил Фокс.
– Не думаю, что секс – это все, что у тебя есть. – Ханна посмотрела в его напряженное лицо. Ей стало тяжело на душе, и все же пришлось продолжить: – Значит, секс у тебя получается лучше всего? Очень может быть. Но ведь это не вся твоя жизнь. Не вешай мне лапшу на уши. Хватит утреннего шоу. Неужели ты хочешь его продолжить?
Фокс насмешливо фыркнул, сверкнув в темноте спальни белоснежными зубами.
– Господи, Ханна, только не начинай вываливать на меня этот психологический мусор.
– Называй как хочешь.
Фокс снова надел маску соблазнителя, и его приоткрытый рот оказался в миллиметре от ее лица.
– Знаешь, – хрипло прошептал он, почти неощутимо коснувшись ее губ, – а ведь я могу тебя уговорить.
– Давай, кто тебе мешает?
М-да, вот этого говорить, пожалуй, не следовало.
Его мрачная ухмылка не предвещала ничего хорошего.
– Брось масло, мокрая девочка. Оно тебе без надобности.
Заявление было исключительно самонадеянным, хотя, к сожалению, попало в точку. Его слова если и не разозлили Ханну, то уж как минимум не способствовали возврату к наивысшей точке плотского желания, на которой она находилась до того, как разглядела таящихся в этом мужчине демонов.
Тем не менее она задышала чаще: ее охватила волна жара, лизавшего обнаженные нервные окончания. Ханна уже призналась, что завел ее именно Фокс, и все же ей следовало разобраться в своих желаниях. Наверное, не только в Фоксе дело…
Надо кинуть ему кость. Ханна фактически обвинила его в использовании секса в качестве оружия, разоблачила миф о том, что ему все равно, с кем спать. На секунду в его глухих доспехах появилась брешь, и Фокс был раздосадован. Теперь Ханна покажет, насколько она перед ним уязвима. Во-первых, можно извиниться. Пусть увидит, что она слаба – ведь всего пару минут назад и он предстал перед ней беззащитным.
Итак, уязвимость на уязвимость.
Она уронила флакон с маслом на пол.
Фокс многозначительно хмыкнул и тут же притих, когда Ханна запустила руку себе в трусики и раздвинула пальцем влажную кожу. Несмотря на интимный момент, она не стеснялась смотреть Фоксу в глаза. Фантастика – ласкать себя перед мужчиной, играть роль главной звезды шоу… Придется выйти из зоны комфорта, чтобы впустить Фокса в свой внутренний мир.
Подушечка пальца коснулась розового бугорка, и у Ханны едва не подогнулись ноги. Она издала то ли стон, то ли всхлип.
– Ханна, – снова прошептал Фокс, не размыкая губ.
Его упиравшиеся в дверь руки образовали над ней арку из могучих подвижных мышц. О боже… Одно дело заниматься этим в одиночестве, другое – под нависшей над тобой грудой мускулов, источающих запах пота и массажного масла. Финал явно не заставит себя ждать.
– Позволь мне…
Она с трудом покачала головой – глубоко внутри ее, в недостижимом укромном местечке, которое ей удалось растревожить, зародилась тугая волна. Такое уже случалось: Ханна помнила, как теряешь над собой контроль и в то же время сосредотачиваешься. Достигнуть оргазма под взглядом такого мужчины – вот это, должно быть, настоящий кайф. И все же дело не только в кайфе; ей представлялось, что мысленный контакт важнее физического удовлетворения.
Фокс явно не собирался отказываться от попыток ее подчинить. Провел носом по ее шее, заурчал ей в ухо:
– Невинный секс – это чудесно, но нет ли у тебя других предложений? – Его теплое дыхание согрело щеку Ханны. – Хочешь, отнесу тебя на кровать? Хочешь, доставлю удовольствие языком? Одно только слово – и я все сделаю. Ты будешь гладить мои волосы – больше от тебя ничего не требуется…
У Ханны перехватило дыхание, и ее пальцы задвигались еще быстрее, касаясь чувствительного бугорка плоти, набухшего от ласк и от окутывавшего тело Фокса жара, и от его запаха, и от его откровенных взглядов. Она дышала мелко и часто. Каждый дюйм ее тела, казалось, превратился в эрогенную зону. Волосы встали дыбом и потянулись кончиками к Фоксу, словно получив электрический заряд. Ханна вздрогнула, плотно сжав бедра.
– Мне достаточно, что ты просто стоишь рядом, – шепнула она.
Или просто подумала? Нет, все же сказала вслух – с лица Фокса сошла сладострастная улыбка, сменившись удивлением. Он глубоко вздохнул.
– Ты решила справиться сама…
Ханна глянула ему в глаза. Изумление на миг уступило место голоду и вернулось снова.
– Ханна, – пробормотал он срывающимся голосом и, опустив руки, провел ладонями по ее бедрам. Задержался на резинке трусиков. – Ты победила, я сдаюсь.
Он низко заворчал, уткнувшись ей в шею, и Ханну пробрала дрожь.
– И все же… Разве ты не хочешь заняться сексом? Иди ко мне, и мы закончим начатое.
Похоже, Фокс просто не мог представить себе женщину, которой ничего не нужно, кроме его физического присутствия. Его осадили; значит, он должен предложить что-то еще.
Ханне казалось, что в природе не существует такого явления, которое смогло бы унять ее жар. Однако стоило ей бросить очередной взгляд на Фокса, как она пришла в себя. Он использовал свои лучшие приемы, и все же сквозь его мнимую уверенность пробивалось смятение. Разгоряченное тело Ханны словно обдуло струей прохладного воздуха. В ее груди зародилось легкое раздражение. Что-то тут не то. Фокс явно испытывал несвойственные ему эмоции, только Ханна не могла определить, какие именно.
Она вытащила руку из трусиков и попыталась отдышаться.
– Фокс…
Он сделал шаг назад, раздувая ноздри. Хотел что-то сказать – и промолчал.
Они долго смотрели друг на друга, затем Фокс повернул ручку двери, мягко, но решительно отстранил Ханну и, не оглядываясь, вышел из дома.
Она застыла на месте, прислушиваясь к зазвучавшим в голове первым аккордам Зеппелин из «Ошеломлен и смущен». Черт возьми, что это было?
Сразу не разберешься, однако Ханна решила, что больше никогда не назовет друга павлином.
Взять и прикинуться, что ничего не случилось, вот и все. А что было-то? Да ничего.
Ну да, он видел Ханну
