Самаэль неподвижно сидел на первой скамье перед статуей богини и сам напоминал каменного идола. Сделав пару последних шагов к нему, Ланн подивился, как не заметил этого в первый раз — Самаэль распространял вокруг себя покой и умиротворение также, как Длань Наследницы внушал надежду и доблесть.
— У меня очень много вопросов, Сэм, — садясь рядом, проговорил Ланн, и Самаэль обратил к нему взгляд, полный искренней печали. Он мог бы сделать вид, что не понимает, о чем речь, но он лишь обернулся к богине снова и почтительно прикоснулся пальцами правой руки ко лбу.
— Мне запрещено вмешиваться в дела живых, — тихо ответил он.
— Ты уже вмешался!
— Предложив охотнику поохотиться? — в светло-голубых глазах ангела не мелькнуло и тени иронии. — Не думаю.
Ланн поджал губы и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Сайдири предупреждала, что это не Длань, и была права. Прямой как палка герольд Наследницы не способен на хитрость в принципе. Но Самаэль — не герольд. Кто он такой, черт возьми?
Каков бы ни был приказ Богини для него, не похоже, что он ему нравится…
— Церковь Наследницы — щит добра против зла. Командор пожертвовала всем, что у нее было, чтобы защитить людей Саркориса, и продолжает делать это до сих пор, а ты просто… — Ланн прикусил язык, чтобы не наговорить лишнего, но все же продолжил. — Если она умрет из-за того, что ты знаешь что-то и молчишь…
— Она не умрет, — прервал Самаэль, и его голос, не громче шепота, казалось, заполнил собой все пространство вокруг. — Это никому не нужно.
И это должно его успокоить, да? Вот только как не старайся, эти слова не звучат как «она в безопасности»! Даже сквозь пелену ауры ангела он чувствовал как липкие нити страха обвивают сердце.
Поднявшись со скамьи, Самаэль поклонился изваянию Иомедай, развернулся и легко коснулся плеча своего собеседника.
— Да осветит твой путь милость Наследницы, — проговорил он и направился к выходу.
* * *
Ад — это не крики грешников, шеренги марширующих дьяволов и красные пески, ад — это сознание того, что ты не в силах изменить хоть что-то, даже если у тебя на десятерых хватает этих самых сил. Ланн уже был там однажды и сегодня, прохаживаясь по рынку в поисках припасов и вернувшись на постоялый двор, и сдирая с себя кожу в помывочной, и сползая по стене в арендованной комнате, он знал, что это лишь вопрос времени, когда он туда вернется.
И время шло. Через открытое окно Ланн видел, как солнце клонится к закату, слышал, как стихает на улицах шум. Он должен верить, что она вернется. Что еще ему, черт возьми, делать?
— У нас нет причин не верить тому заносчивому гному, — вполголоса говорил Вольжиф, но Ланн все равно слышал его. В последнее время он боялся пропустить любое упоминание имени командора в надежде, что оно окажется вестью о возвращении. — Регилл говорит, что он хоть и самая большая задница на берегах Внутреннего Моря, но он действительно лучший специалист по Первому Миру и действительно путешествует вместе с Шиикой Многими. И если он говорит, что видел их новое лицо… — взгляд тифлинга упал на появившегося из-за угла мрачного Ланна, но он все же продолжил: —…значит, так и есть.
Дейран, встревоженный этой внезапной паузой, обернулся, его странные глаза вспыхнули и погасли. Зал для совещаний пустовал — Регилл забрал на передовую всех, кто согласился пойти, и многих их тех, кто не соглашался. Даже Сиила отправилась следом: она не одобряла его методов, но уважала цели. Из разломов хлынули существа со всех планов Вселенной, и если этот хаос нельзя остановить, можно попытаться хотя бы сдержать.
— Она не умерла, она всех нас обманула, — скрестив руки на груди, нахмурился Вольжиф. — Грейбор был прав. Пообещать закрыть Язву и вместо этого открыть десятки новых — это смешно… — он отвернулся и уставился в окно, — наверное.
Ланн прислонился спиной к стене. Конечно, он думал об этом — у него были недели в пустой комнате среди оставленных вещей его жены, чтобы окончательно осознать, что он — одна из этих вещей. Не больше и не меньше. Ему невероятно повезло, что Сайдири вообще обратила на него внимание, но целая жизнь рядом с дикарем из подземелий — это для нее слишком. И как только ей представилась возможность получше — она бросила его, как собачонку, на пороге новой жизни. А ведь он свято верил, что действительно заслужил что-то большее…
Но к чему тогда… это все? Зачем она заботилась о нем, помогала ему с племенем, примирила его с матерью, спала с ним, вышла за него замуж, в конце концов? Если все это только ложь, то зачем столько стараний? Могла ведь и раньше отвадить, если он настолько плох…
Окна в зале не закрывались даже зимой и порыв ветра заставил его поежиться. Ланн подошел к камину и уставился в огонь, хотя совершенно не понимал, для чего ему заботиться о себе теперь. С раздражением вслушиваясь в приближающиеся мягкие шаги Дейрана, Ланн хотел только одного, чтобы этот напыщенный индюк прошел мимо. Но ему не повезло.
— Она любила тебя, — тихо произнес Дейран так, будто знал, о чем говорил.
Ланн повернулся к графу только для того, чтобы увидеть, как тот кивает на его руку.
— Иначе что это?
Он опустил взгляд тоже — кольцо все еще блестело на пальце человеческой руки. Ланн и не думал его снимать раньше, но теперь поднял вторую руку, легко стянул его с пальца и швырнул в камин.
— Дурацкая шутка.
Дейран надолго замолчал, но все еще стоял за плечом, как тень. Странно, обычно он привлекает к себе больше внимания. Но, Великие Боги, если он попытается отколоть одну из своих унизительных шуточек, никаких целительных способностей не хватит, чтобы разобраться с последствиями на этот раз…
— Слушай, я… — начал Дейран и запнулся, — только недавно перестал бояться, что стоит мне признать, что кто-то мне небезразличен, и я обнаружу его голову в шкафу. Так что я могу быть не очень хорошим другом поначалу. И не совсем понимаю, что делать…
— Оставь меня в покое, — огрызнулся Ланн.
Прошло добрых пять минут прежде, чем граф сдался, вздохнул и отступил.
— Я распоряжусь снарядить корабль в Устлав, мы отбываем туда через три дня. Просто приходи.*
Не оборачиваясь, Ланн
