покачал головой. Его ждет другое путешествие — где бы она ни была и кем бы она ни стала, он найдет ее. И если ему не удастся все вернуть, то, может быть, получится хотя бы узнать, почему она с ним так поступила…
Когда оконная створка чуть скрипнула и едва уловимый шорох выдал чье-то присутствие, на город уже опустилась ночь и небо украсили звезды. Сайдири скинула капюшон и появилась перед окном в сиянии лунного света, прижимая к себе правой рукой то ли большую шкатулку, то ли маленький сундук.
— Ты в порядке? — заметив, что Ланн сидит на полу у двери, настороженно спросила она и подошла ближе.
— Теперь да.
Она потратила несколько секунд, чтобы зажечь единственную лампу, подхватила ее, подошла ближе и уселась на пол напротив, отставив сундучок в сторону.
— Что случилось? — осматривая глубокие царапины на его правой руке и безошибочно сверяя их с когтями на левой, спросила она.
Нет, он вовсе не пытался содрать с себя кожу, он просто хотел отвлечься! И так как затеять драку в таверне и собрать на себя всю стражу в округе было бы по меньшей мере глупо, он сделал все, что смог. Просто… немного перестарался, потерял контроль. О, Великие Боги! Ну не говорить же ей, что он настолько боялся потерять ее снова, что ему разум отказал?! Это просто унизительно! И вызовет много ненужных вопросов…
— Не только у тебя остались плохие воспоминания, — он сглотнул и выпрямился, — о войне. А как твои дела?
Мягко пожав плечами, она рассказала, что утекло много воды и стража теперь стоит там, где раньше не было. Убивать ради своих безделушек она не хотела, привлекать лишнее внимание к наличию тайника в стене арсенала крепости — тоже. Последние шесть часов она провела, прячась в нише, пока не сменят караул.
— А ты… — она запнулась, но все же продолжила, — не выглядишь отдохнувшим.
— Можешь прямо сказать, что я выгляжу ужасно, — криво усмехнулся Ланн. — В конце концов, я выгляжу так всегда.
Сайдири открыла рот и тут же закрыла его, видимо, не нашла, что возразить. Еще бы! Он и раньше не был красавцем, а теперь еще и свою ничего-так-половину испортил. Молодец, Ланн! Ты это чертовски вовремя, Ланн! Именно в тот момент, когда уже можно придумать что-то, чтобы впечатлить эту женщину, ты придумал только стать еще безобразнее, чем обычно!
— У меня на родине принято надевать все украшения разом. Считается, что чем их больше, тем красивее, — подтянув к себе маленький окованный сундучок, проговорила она. — Жаль, что с магическими амулетами так нельзя. Они друг другу только мешают.
Замок щелкнул, стоило ей к нему прикоснуться, и в неверном свете лампы заблестели золотые и серебряные подвески. Сайдири подняла одну из них, повертела в пальцах и надела на шею. Когда-то у нее была очень большая коллекция, но потом под давлением она пришла к выводу, что они не помогают, и оставила здесь. Амулеты и в самом деле не предотвратят очарование, только сделают попытку установить контроль над разумом чуть сложнее.
— В нашем положении одна лишняя секунда здравомыслия может решить все, — закончила она, осторожно надевая серебряный амулет ему на шею. Пришлось повозиться, чтобы шнурок не повис на роге, но в целом она справилась и, положив теплые ладони ему на плечи, так и осталась смотреть на него с беспокойством.
Здравомыслие, значит? Ланн не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал, что у него есть хоть немного. Уж точно до того, как впервые ее увидел…
— Мне не поможет, — тихо сказал он и поднял на нее взгляд. — Я уже очарован самой красивой женщиной на свете.
— Это несправедливо, — покачав головой, мягко улыбнулась она. — Если я скажу то же самое, меня не ждет ничего, кроме дурацких шуток.
— Тебе нравятся женщины? — в притворном ужасе громким шепотом произнес Ланн. — К этому я не был готов!
Она плавно подалась вперед и поцеловала его. Лучшее, что она могла ответить глупому монгрелу, который не знает, когда остановиться. От прикосновения ее сухих, горячих губ мгновенно вскипела кровь, и Ланн обнял ее и прижал к себе, не думая о том, что, может быть, делает это слишком сильно. Свой испорченный доспех она оставила в сумке, и сквозь ткань платья он хорошо чувствовал тепло ее тела.
Его свет, солнце его жизни, она вернулась! И она любит его! Разве можно быть счастливее, чем он сейчас? Ну, разве что тогда, когда демоны отстанут от нее и она согласится остаться с ним до конца его дней…
— Вот этого стоило ждать лишних пять часов, — выдохнул Ланн, как только она отстранилась.
— Я готова извиниться за каждую секунду, — прошептала она, хотя едва ли кто-то мог их слышать, — но только если ты поднимешься со мной наверх.
Наверх?
Освободившись от объятий, Сайдири встала и потянула его за руку к окну, она указала на широкую балку недалеко от подоконника, а затем на крышу. В пару легких прыжков она проделала этот путь и встала над карнизом, поджидая своего спутника. Ланн улыбнулся, вдохнул поглубже и оказался около нее во мгновение ока.
Покатая крыша таверны спускалась вниз под небольшим углом, так что усевшись на ней, можно не бояться скатиться с ветерком в ближайшую канаву. Город лежал под ясным летним небом и готовился ко сну, прохожих на улицах давно не осталось. Любовь Сайдири к звездам не имела ничего общего с религией, просто в Кадире почти каждая ночь такая — пасмурная погода в тех краях большая редкость. Даже в Дрезене Ланн не скучал по ней так сильно, как во время путешествия в Келеш. Ему не с кем было разделить это небо…
Усевшись на теплую крышу и с неудовольствием путаясь в подоле непривычного платья, Сайдири похлопала ладонью рядом с собой и принялась увлеченно рыться в сумке. Однажды Ланн отказался сесть с ней рядом, когда она просила. Каким же идиотом он был…
— Я купила его для особого случая, — достав из сумки бутылку ягодного кьонинского, сказала она, — но, когда увидела тебя, решила, что особого случая ждать не стоит.
Ланн тихо опустился рядом, больше он не позволит своим страхам испортить момент. Сайдири вытащила его наружу, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. И пусть он не сказал ей, что происходит, догадаться о том, что он не в
