ужинал вместе со мной в честь Дня благодарения несколько часов назад.
Я зашагал дальше.
Я не включил Холдена в свой маршрут, потому что не знал, где он живет. Я всеми силами пытался вытянуть это из парня, но он так и не сказал нам с Миллером своего адреса. Вероятно, где-то в Хейтс, где обитали богачи. Слишком далеко от моего дерьмового района. Хотя я бы дошел и туда.
Но Шайло…
Их с Биби дом находился между моим комплексом и школой. И через десять минут я оказался в засаженном деревьями районе с небольшими одноэтажными коттеджами. Тут стоило быть осторожнее. Если существовал соседский дозор [16], меня с легкостью могли арестовать. Никто бы просто не поверил, даже расскажи я, что здесь делал. Или почему.
В доме Баррера было темно и тихо. Безопасно. На улице я тоже не встретил никого подозрительного или опасного.
«Кроме себя самого».
Пока за покрытыми лесом горами на востоке не забрезжил рассвет, я успел три раза обойти этот круг. Марианн, Миллер, Нельсон, Шайло. Потом направился домой, но, прежде чем подняться наверх, еще раз проверил Марианн. Я даже не стал переодеваться; если повезет, мне удастся поспать всего час или два.
Я в изнеможении рухнул на постель и закрыл глаза.
«Они все в безопасности, мама», – подумал я и лишь тогда погрузился в сон.
Темный, милосердный, пустой.
Когда в понедельник после Дня благодарения я после уроков шел домой, небо потемнело от грядущего дождя. Я еще не успел отойти далеко от школы, когда упали первые капли, а у меня была лишь джинсовая куртка.
– Черт.
Я зашагал быстрее, а потом услышал это. Скрежет и скрипы автомобиля, в котором размещался огромный двигатель, но вовсе не было лошадиных сил. Когда бледно-зеленая машина Шайло остановилась рядом со мной, мне удалось сдержать улыбку. Я заметил, что окно возле пассажирского сиденья уже опустилось.
Шайло, приподняв брови, взглянула на меня.
– Примерно через десять секунд станет совсем плохо.
Словно доказывая ее правоту, загремел гром.
При виде моей нерешительности она закатила глаза.
– Может, уже залезешь внутрь? Иначе на этот раз Биби решит, что я задница, потому что позволила тебе подхватить пневмонию.
Не обращая внимания на разлившееся в груди теплое чувство, я сел в машину.
– Не так уж и сложно, правда? – спросила Шайло, одарив меня бесстрастным взглядом. – Если тебе станет лучше, можешь даже понасмехаться над «Бьюиком».
– В этом нет нужды, – проговорил я. – Все и так очевидно.
– Боже мой… – Она недоверчиво рассмеялась и стукнула меня по плечу.
Я тоже усмехнулся. Просто не смог сдержаться. Я слишком хорошо себя чувствовал, находясь рядом с этой девушкой, дыша с ней одним и тем же воздухом.
Она пахла цветами и дождем и казалась чертовски прекрасной…
«Мне не стоит здесь быть, но я, черт возьми, просто не могу отказаться».
– Итак… – Шайло все еще не тронулась с места. Мы просто сидели в тишине машины, наблюдая, как струи дождя стекали по лобовому стеклу. – Давно не виделись. Как прошел День благода-рения?
– Хорошо, – проговорил я. – А у тебя?
– Хорошо.
Воцарилось молчание. Она вдруг шумно выдохнула.
– Ну, весьма увлекательно.
– Шайло…
– Хочешь пойти куда-нибудь со мной? – внезапно выпалила она.
Господи, никому не удавалось застать меня врасплох, подобно Шайло. Никому, черт возьми.
– Куда?
– Не знаю. Я чувствую какую-то тревогу. Беспокойство. Стремлюсь… к чему-то. – Она перевела взгляд на меня, но потом быстро отвернулась. – Я хочу пончик.
– Пончик?
– Да. Мне вдруг отчаянно захотелось пончик. Я знаю отличное место. Лучшее в Санта-Круз.
«Откажись. Скажи «нет». Не соглашайся, черт возьми».
– Конечно.
Шайло привезла меня на улицу, где повсюду виднелись кофейни и закусочные, бургерная, в которой любили зависать школьники, и «Пончики Боба». К тому времени как она отыскала в квартале от заведения достаточно большую парковку, чтобы уместить туда «Бьюик», дождь превратился в морось.
Шайло бросила на меня предупреждающий взгляд.
Я поднял руки вверх:
– Я ничего не сказал.
Она сузила глаза, и я снова усмехнулся.
– Ты как ребенок, которого я знал в детском саду, – проговорил я. – Он часто ябедничал на меня за то, что я «плохо о нем думал».
– Вот нажалуюсь на тебя Биби за клевету на «Бьюик», и не важно, говорил ты это вслух или нет.
Она в последний раз понимающе усмехнулась, глядя на меня, и вылезла из машины. Мы поспешили по скользким от дождя тротуарам.
В магазине пончиков находилась гигантская витрина, кофемашина и несколько грязных маленьких кабинок, которые сейчас были пусты.
– Боба нет, – проговорила, наклонившись ко мне, Шайло, когда мы заняли очередь за единственным покупателем. Она указала на коренастого темноволосого мужчину за прилавком. – Это Франсиско, владелец. Он всегда в плохом настроении. И если ты слишком долго будешь мяться в нерешительности, просто исчезнет в подсобке. В любом случае, он мне очень нравится.
– Следующий, – рявкнул Франсиско.
– С желе и сахарной пудрой, пожалуйста, – проговорила Шайло.
Франсиско указал подбородком на меня.
– Тебе?
– Шоколадный, – произнес я и взглянул на Шайло. – Кофе?
Она потянулась к своей сумочке.
– Конечно, но позволь мне…
– Я заплачý, – не терпящим возражений тоном произнес я.
На ее губах появилась легкая улыбка.
– Значит, это и есть «следующий раз».
– Именно, – ответил я, глядя на нее сверху вниз. Она казалась маленькой и стройной; я возвышался над ней, стремясь защитить. А теперь оплачивал ее еду. Заботился о ней. Не так уж и много, но сейчас это казалось чем-то грандиозным. Возможно, она тоже ощутила нечто подобное; то, как она посмотрела на меня…
«Нечто определенно происходит».
Вот только я не тешил себя надеждой. Это «нечто» происходило с первого дня, как мы встретились на ее заднем дворе.
– Ты будешь кофе или нет? – требовательно спросил Франсиско, чуть сдвинувшись ближе к подсобке.
– Два кофе, – проговорил я.
Я заплатил наличными, и Франсиско вручил нам пончики в бумажном пакете и две кофейные чашки, кивком указав в сторону кофемашины.
Мы с Шайло сидели в кабинке, когда снова начался дождь. Я наблюдал, как она откусила от пончика с желе, оставляя на губах сахарную пудру. Она вновь поднесла его ко рту, но вдруг замерла и почти сердито уставилась на меня. Я принялся есть свой шоколадный пончик.
– А теперь что я сделал?
– Это, – проговорила она и указала рукой на мой пончик.
– Я ем.
– Вот именно. Ешь. Этим своим ртом.
– Что не так с моим ртом?
– Все так, в этом-то и проблема. Твои губы нужно запретить
