сквозь дождь, слушая «Дорз»…
– Не говори ерунду.
– Помнишь, ты настаивал, что не сможешь стать капитаном? Ну так я тебе отвечу то же самое.
– Тут есть разница. Я просто не хочу быть лидером.
На сей раз в его тоне звучало значительно меньше уверенности, чем во время их недавнего разговора. Фокс, похоже, этого не замечал, зато заметила Ханна.
– Разговор сейчас о тебе, Веснушка. Ты справишься.
Ее сердце наполнилось благодарностью. Скрывать ее Ханна не стала и с удивлением поняла, что Фокс удовлетворен ее молчаливым откликом.
– Хорошо, что ты мне спел одну из песен, иначе стихи в папке так и остались бы текстом на бумаге. Спасибо тебе, Фокс.
Он отвернулся, несколько раз глубоко вздохнув, и поскреб небритый подбородок.
– Нечестно было бы скрывать от мира свой талант певца.
Небо словно подслушивало их разговор: по радио зазвучала песня «Ты теряешь любовь» в исполнении «Райтеос Бразерс» [38]. Ханна перевела дух.
– Я рада, что ты так на это смотришь. Мы с тобой сейчас споем вместе.
– Я боюсь, что…
Ханна вполголоса пропела пару строк, заставив Фокса рассмеяться, и его хриплый смех под шум дождя прозвучал словно басовый аккорд. Она снова, как и утром, едва не остановилась, почувствовав, что вокальных данных не хватает. Фокс бросил очередной тревожный взгляд на вход в церковь, и Ханна запела громче. Вытащила из углубления для стаканов ручку и приложила ее к губам, словно микрофон. На втором куплете вступил и он. Они сидели под дождем и пели во весь голос, пока песня не закончилась.
Уже на пороге церкви Ханна заметила, что Фокс расслабился.
Чарлин Торнтон в точности соответствовала описанию своего сына. Большие винтажные очки с линзами розоватого оттенка, длинный свитер, свободно болтающийся на стройном теле, пробивающаяся на висках легкая проседь.
Просторный зал был заставлен раскладными столиками, между которыми, словно повелительница, расхаживала мать Фокса. Перешучивалась с игроками, успокаивая их расшатавшиеся от долгого ожидания под дождем нервы.
В одной руке Чарлин держала красную пачку «Мальборо», хотя на перекур выходить явно не собиралась. То ли использовала в качестве указки, то ли просто нужно было чем-то занять руки.
Хоть Фокс и рассказывал, что Чарлин невольно вздрагивает при виде сына, Ханна к этому готова все же не была, и ее вдруг накрыло желание защитить своего спутника. Уступив порыву, она взяла Фокса за руку; их пальцы машинально сплелись. И ведь не отстранился, наоборот, притянул ее ближе! Сердце Ханны на секунду сбилось с ритма.
– Привет, ма, – бросил Фокс, чмокнув мать в щеку. – Здорово выглядишь! Рад тебя видеть.
– И я, разумеется. – Она сжала виски сына в ладонях и изучила его материнским взглядом. – Видали, какие у моего парня ямочки на щеках? – бросила она через плечо, заставив нескольких игроков обернуться в их сторону. – А кто эта юная леди? Какая милашка!
– Это Ханна. Она и вправду мила, но ссориться с ней категорически не советую, – ухмыльнулся Фокс. – Обычно я зову ее Веснушкой, однако она еще известна под именем «Укротительница капитанов». Ханна прославилась в Уэстпорте тем, что она – единственная, кто смеет поспорить с Бренданом. А недавно заявила завсегдатаям «Наповала», что у них вонючая задница вместо головы.
– Фокс! – прошипела Ханна.
Рассмеявшись, Чарлин отпустила голову сына и шутливо подбоченилась.
– Ну раз так, вы заслуживаете лучших мест в зале. Вперед, за мной! Пошевеливайтесь: если я не начну игру сию минуту, здесь будет бунт. Рада познакомиться, Ханна. Ты – первая девушка, которую Фокс мне представил, но не буду сейчас делать из этого сенсацию. Я в небольшом цейтноте.
Черт возьми, а она классная… Ханна уже запамятовала, что готова была возненавидеть Чарлин после того, как та содрогнулась при встрече с сыном.
Миссис Торнтон подтолкнула их с Фоксом к стульям в начале зала, прямо рядом со сценой, на которой разместила свой реквизит. Вытащив из карманов специального фартука пресс-папье и карточки для лото, бросила их на стол.
– Ну, удачи, ребята. Сегодня главный приз – блендер.
– Спасибо, мама.
– Спасибо, миссис Торнтон, – пробормотала Ханна.
– Обойдемся без церемоний. – Мать Фокса обняла ее за плечи и подтолкнула к металлическому стулу. – Зови меня Чарлин. Надеюсь, у моего сына хватит ума привести тебя еще не раз, так что сможешь обращаться ко мне как угодно. Договорились?
Не дожидаясь ответа, Чарлин пошла дальше по залу.
– Мать – своеобразный человек, – смущенно выдохнул Фокс.
– А я на нее чуть не разозлилась.
– Понимаю, что ты чувствуешь, Веснушка.
Ханна едва его расслышала – в зале задвигались стулья и начался возбужденный гомон. Напротив них, отгородившись друг от друга складной ширмой, сели две женщины. Каждая разложила перед собой по десять карточек и разноцветные кусочки промокашки.
– Не спускайте глаз с Элеанор! – предупредила та из женщин, что справа. – Она – жулик без стыда и совести.
– Закрой-ка лучше рот, Пола! – прошипела Элеанор, высунувшись из-за ширмы. – Все успокоиться не можешь, что я две недели назад выиграла ту жаровню! Засунь свое мнение знаешь куда? Я побеждаю в честной игре.
– Ну, конечно, – процедила ее товарка. – Жульничество – это, по-твоему, честная игра?
– В лото вообще возможно жульничать? – шепнула Ханна на ухо своему спутнику.
– Не принимай ничью сторону, иначе тебя втянут в конфликт.
– Но…
– Соблюдай нейтралитет, Ханна. Так будет лучше всего, поверь.
Они все еще держали друг друга за руки. Элеанор, видимо, уже остыла от желчной перепалки. Перегнувшись через стол, она сладко улыбнулась и поинтересовалась, давно ли встречаются молодые люди.
– О… Нет, мы просто… – замешкалась Ханна, поглядывая на Фокса. – Мы просто друзья.
– Ах, друзья, вот как? – скептически усмехнулась Пола с другой стороны.
– Таково молодое поколение, – вздохнула Элеанор, машинально выравнивая карточки. – Стараются не клеить на себя ярлычки «жених» или «невеста», да и вообще постоянных подруг не заводят. У меня внуки из той же породы. Даже на свидания не бегают. Сплошные тусовки! И вроде как никто ни на кого не давит.
Пола с отвращением посмотрела на молодых людей.
– Тратят свою молодость не пойми на что. Эх, черт возьми, будь я лет на пятьдесят моложе, не поленилась бы – на всех ярлычки навешала бы, чтобы понимать, кто есть кто, – постучала она по столу костлявым пальцем.
– Пола, мы все-таки в церкви, – отчитала ее Элеанор, выглянув из-за ширмы.
– Ладно, Бог и так знает, о чем я думаю.
Ханна покосилась на Фокса, и оба, стиснув под столом руки, затряслись от беззвучного смеха. К счастью, дальнейших комментариев о грехопадении нового поколения не последовало: Чарлин включила микрофон и заговорила, привлекая внимание зала:
– Итак, старики-разбойники,
