стол. Гляжу на него, изображая внимание, однако напарник прав: я не слышу, что мне говорят.
– Какого дьявола, Люк? – Райан щелкает пальцами у меня перед носом. – Что с тобой?
Я мотаю головой.
– Ничего, просто… – О таком и говорить-то не охота, из страха выставить себя дураком. Даже по моим меркам, мы со Слоун перешли все границы разумного в попытке обеспечить себе безопасность. – Уже пять минут прошло.
Райан откидывается на спинку стула и прихлебывает газировку. Мы сидим в пиццерии в нескольких милях от моей квартиры, обсуждаем то же, что и при каждой встрече: дело Эйсы. Еще каких-то три месяца, и он предстанет перед судом. Будь я проклят, если мы не выжмем из процесса все до капли: чем больше лет Эйса получит, чем больше статей огребет, тем лучше для Слоун.
– После чего? – спрашивает Райан.
– После полудня. Уже шесть минут. – Смотрю на экран телефона: время 12:06, а Слоун так и не вынесла мусор.
Райан подается вперед.
– Поясни-ка, а то уже бесит, что ты витаешь где-то мыслями и не слушаешь меня.
– Парень, который ведет дневное наблюдение, Томас, он всегда присылает мне ровно в полдень сообщение о том, что Слоун вынесла мусор. Она каждый день ровно в двенадцать выносит пакет за дверь, давая понять, что у нее все хорошо.
Я беру телефон и набираю сообщение Томасу.
– Не проще ли позвонить сразу ей и спросить? – предлагает очевидное решение Райан.
– Это дополнительная мера защиты. Если что-то произошло и в квартиру вломились, Слоун могут заставить написать, что все норм. Для большей надежности мы придумали способ обойтись без звонков.
Я отправляю сообщение, а Райан некоторое время молчит. Он явно считает меня параноиком, но видит: для беспокойства есть все основания. Эйса – псих и непредсказуем. Когда речь о нем, никакие предосторожности нелишни.
– Что ж, интересное решение, – наконец хвалит нас Райан.
– Знаю, – говорю, уже готовый звонить домой. – Это Слоун придумала и пока еще ни разу не отступила от рутины. Выносит мусор как по часам.
Подношу трубку к уху и вслушиваюсь в гудки. Слоун пока еще ни одного звонка не пропускала.
Я жду.
Она так и не ответила. И вот уже когда меня перебрасывает на автоответчик, приходит сообщение от наблюдателя.
Томас: «Пока жду. Мусор не вынесла».
Сердце уходит в пятки, и мне становится очень херово. Райан все видит и встает из-за стола одновременно со мной.
– Вызову подмогу, – говорит, бросая на столик деньги. Я, даже не ответив, выхожу на улицу. Вот я уже в машине, лечу домой, проклиная пробки и давя на клаксон.
Четыре минуты.
Четыре охрененно долгих и мучительных минуты.
Столько уходит на обратную дорогу.
Набираю на телефоне номер.
– Да? – отвечает Томас.
– Она так и не вынесла мусор? – спрашиваю я, не в силах сохранять хладнокровие.
– Еще нет, дружище.
Я бью кулаком по рулю и срываюсь на крик:
– В дверь входили?
– Нет. С тех пор как ты утром уехал, никого не было.
– Посмотри сзади! – ору. – Проверь окна!
Томас молчит.
– Живо! Проверь окна, но трубку не вешай!
Он откашливается.
– Ты нанял меня наблюдать. Дружище, у меня даже ствола при себе нет, а ты так психуешь… Хрен я куда полезу.
– Ты, блядь, издеваешься?! – Я зло стискиваю в руке телефон.
Томас сбрасывает.
– Ссыкло поганое! – бросаю в его адрес.
Я топлю педаль газа в пол и пролетаю на красный свет. Мне остается проехать еще два квартала, и я уже почти миновал перекресток, но тут случается это…
Удар сотрясает все мое тело. Краем глаза я успел заметить десятиосную фуру. Вздувается подушка безопасности. Машину вертит. Для тех, кто видит аварию со стороны, она происходит очень быстро, сообразить ничего не успеваешь, а для меня все тянется как в замедленной съемке.
Время ползет охренительно медленно.
К тому времени, как машина наконец замирает, в глаза мне уже льется кровь. Снаружи гудят клаксоны, кричат люди. Я хотел было отстегнуть ремень, но правая рука не слушается. Она сломана.
Тогда я отстегиваюсь левой. Надавив плечом на дверь со своей стороны, вываливаюсь из салона.
Смахиваю со лба кровь.
– Сэр! – кричат мне сзади. – Сэр, оставайтесь в машине!
Кто-то хватает меня за плечо и пытается задержать.
– Пошел ты! – ору я.
Сориентироваться удается не сразу, но постепенно придя в себя, понимаю, в какую сторону идти. Справа круглосуточный магазин, значит, мне налево. Проталкиваюсь через толпу. Люди кричат, мол, не беги, хотя мне самому кажется, что я еле плетусь.
Два квартала.
Для меня это меньше минуты.
По дороге пытаюсь найти объяснение тому, почему Слоун не берет трубку. Господи, хоть бы я ошибался, неверно все понял и слишком бурно отреагировал. Но я знаю Слоун. Что-то не так. Она обязательно ответила бы на звонок.
Обязательно вынесла бы мусор ровно в полдень.
Что-то не так.
Когда я наконец подбегаю к жилому комплексу, сраный сенсор не открывает ворота, потому что я не в машине. Калитка и та заперта. Тогда я отхожу на несколько шагов и с разбегу каким-то образом умудряюсь запрыгнуть на ворота, здоровой рукой подтягиваюсь и переваливаюсь через створки. Падаю, правда, не на ноги, а на правое, чтоб его так, плечо. Тело молнией пронзает боль. Из меня вышибает весь дух, еле удается отдышаться. Потом я снова встаю на ноги.
Вижу Томаса, наблюдателя. Он у машины. При виде меня выпучивает глаза и вскидывает руки.
– Дружище, прости, я как раз шел проверить, как она там. – Он пятится, и я, не сдержавшись, здоровой рукой бью его по горлу. Он падает на дверцу машины, а я иду дальше.
– Баран! – бросаю через плечо.
Перехожу на бег, но миную парадную дверь своей квартиры и огибаю здание, зайдя к стене с окнами нашей гостиной и спальни. Останавливаюсь у окна гостиной и только огромным усилием воли заставляю себя не выкрикнуть имя Слоун, потому что замок на окне…
Не заперт.
Я сразу же понимаю, как все случилось. Ремонтник. Я облажался. Надо было быть на шаг впереди Эйсы. Впрочем, не время сетовать. Прижимаюсь спиной к стене и прислушиваюсь.
Из кобуры на боку достаю пистолет. Закрываю глаза и делаю вдох.
Из квартиры доносятся голоса.
Слышу Слоун. Я опоздал!.. Тихонько придвигаюсь к окну и заглядываю внутрь. Из-за штор почти ничего не видать.
Черт.
Вдалеке раздается вой сирен: то ли патрульные едут сюда, потому что их вызвал Райан, то ли они мчатся к месту аварии, которую я устроил на перекрестке. Как бы там ни было, если протянуть еще секунд пять,
