накрахмаленную шторку. У нее был строгий вид, но она не внушала страха, скорее, вызывала уважение.
Однако… Эган не уважал никого. Его поза «я едва сдерживаюсь» во время беседы с ректором казалась вызывающей. В руках он держал какие-то бумаги, которые, наверное, и явились предметом дискуссии, брови были нахмурены, и всем своим видом Эган выражал готовность использовать все возможности и влияние вплоть до смены названия и гимна любой страны, только бы осуществить собственные прихоти.
– А вот и мой парень. Горбатого могила исправит, – проронила я, приблизившись к девочкам.
Лайла хихикнула.
– И так все время, – вздохнула Арти, закатив глаза. – Он хочет изменить текст речи, а ректор говорит, что та должна соответствовать установленной форме.
Эган довольно энергично защищал свою точку зрения. Стоявший рядом Александр выглядел обеспокоенным. Почесывая в затылке, он переводил взгляд с брата на ректора, словно опасаясь, что ситуация может усугубиться. Внешне ректор воспринимала его претензии спокойно, вероятно потому, что дело касалось Кэшей. Как по секрету сказал мне Дэш (вот уж любитель посплетничать), эти братья имели особые привилегии.
– Но почему мы должны из года в год повторять одно и то же? – громко негодовал Эган. – В этих словах нет ни капли искренности, – он постучал по бумагам тыльной стороной ладони, – за три секунды я могу сочинить что-нибудь получше.
Ректор перевела дыхание и сцепила руки на животе.
– Господин Кэш, вы играете ведущую роль в студенческом сообществе, – начала она серьезным и сдержанным тоном, чересчур спокойным, пожалуй, даже на грани кротости и униженности. – Мы не сомневаемся в ваших способностях, и для нас честь, что вы участвуете в университетских событиях, подавая пример и мотивируя других учащихся. Но речь необходимо произнести именно так, как она была написана и существует с момента основания…
Разумеется, он не дал ей закончить.
– И сколько времени прошло с тех пор? Три столетия? – с ироничным смешком поинтересовался он. – Ради бога, эта речь действует похлеще хлороформа. Как только я начну ее зачитывать, слушатели впадут в анабиоз от скуки или, еще хуже, разойдутся.
– Но пресса будет… – попыталась возразить ректор.
Бедняжке пришлось захлопнуть рот, что выглядело забавно, поскольку Эган вскричал:
– Так еще лучше, репортеры меня обожают! – Он не пытался скрыть, что гордился этим обстоятельством. – Я могу нагородить любой вздор, а они потом выведут эпичные заголовки. Позвольте мне переписать речь, и никаких проблем.
– Господин Кэш… – Ректор старалась сохранить хладнокровие.
Эган приготовился спорить с ней до победного конца. Мы с увлечением наблюдали за комическим спектаклем. Смешно было смотреть, как ректор глотала слова и мямлила лишь потому, что Эган обладал влиянием в Тагусе. Забавляло и то, как Александр пытался вмешаться в разговор, но всякий раз замолкал на полуслове, так как Эган его перекрикивал. И в самом деле занятная картина, но в какой-то момент я перевела взгляд в другую сторону. Арти и Лайла тоже повернулись, заметив, что я отвлеклась.
Однако, судьба, что за шутки? Сначала ты оставила мне на осуществление плана всего два дня, а потом подбросила еще одну неожиданность? Вернее, неожиданную встречу.
– Неужели это… – ахнула от изумления Арти, поспешив опереться на мое плечо, словно у нее подкосились ноги.
– Риган Кэш, – закончила за нее Лайла, удивленная не меньше.
Да, именно так, существовал и четвертый Кэш.
В этот момент у меня в ушах застучал ритм песни «Хочу ли я знать?» группы «Арктик манкиз». Не текст, а ударные, хлопки и гитара – музыка, которая настраивала на тревожный лад. Оставим ее звучать фоном тому, как Риган шагал к сцене. Чуть замедлим темп, добавим легкий порыв ветра и лица, с изумлением повернувшиеся ему вслед…
И вот он пришел.
Риган Кэш. Двадцать восемь лет. Старший из Кэшей. Восхитительно чувственная улыбка на точеных губах, впечатляющий рост, поступь, повергавшая всех вокруг в оцепенение. Согласно информации из надежных источников, на самом деле он был единственным сводным братом известной троицы. У его отца, Эдриена Кэша, случился роман на стороне, плодом которого стал Риган. Отец официально признал его, принял в семью и дал такое же образование, как и другим сыновьям. Происхождением и объяснялось различие между ними.
Идеальные лжецы были жгучими брюнетами. Риган, напротив, имел светло-каштановую, почти русую шевелюру, густую и буйную, как мысли, которые она порождала. Пожалуй, чертой, роднившей всех четверых (как фамильная печать Кэшей), являлись серые глаза. У Ригана они были переменчивыми и порой казались голубыми. В его взгляде притаились веселое лукавство и хитринка, без тени горечи или сомнений.
Если Эган, как считали многие, источал властность, то Риган выглядел прожигателем жизни. В то время как Идеальные лжецы внушали трепет, Риган был воплощением соблазна. Исходившие от Эгана волны агрессии буквально били в лицо, порочность Ригана имела сладкий привкус и вводила в искушение. Осанка, рост, стройная фигура, облаченная в грифельно-серый костюм, прилегавший к телу в нужных местах, – все в нем соответствовало статусу крупного предпринимателя.
Очнувшись от гипнотического транса, я оглянулась вокруг и увидела, что Арти стояла с открытым от восторга ртом, а у Лайлы, казалось, мозг отключился совсем, она растворилась в созерцании божественного явления.
– Ни разу не видела его вблизи, – оторопело пробормотала Арти, словно мысленно ощупывала Ригана, на время утратив связность речи.
– А я видела, но с каждой встречей он становится только красивее… – добавила Лайла, очарованная ничуть не меньше.
Я растерянно заморгала. Создавалось впечатление, будто с появлением Ригана мир замер, но на самом деле ничего подобного не произошло. Эган продолжал гнуть свою линию. Более того, едва его громкий раздраженный голос достиг моих ушей, волшебные чары рассеялись, и я вернулась в реальность.
Реальность, грозившую обернуться кошмаром. Судьба горазда на подлости.
Приблизившись к тому месту, где разворачивался спектакль с участием Эгана, Александра и ректора, Риган тотчас вступил в разговор.
– Если имеются неразрешимые проблемы, братец, я могу выступить с речью вместо тебя. – Фраза прозвучала безупречно: в тоне сквозили веселье и лукавство, но в то же время голос был спокойным и уверенным.
Эган резко обернулся. Я заметила, что все трое – он сам, а также Александр и ректор – отреагировали на появление Ригана по-разному.
Александр удивился и обрадовался, как тот, кто увидел после долгой разлуки близкого человека.
Ректор изобразила печальную улыбку.
Эган… Эган остолбенел, словно ему объявили: «Освободи трон, прибыл настоящий король». Его лицо исказила гротескная гримаса, отражавшая замешательство, шок и даже тень страха. Он смерил Ригана взглядом, словно не верил, что видит его перед собой.
– Риган! – вскричал Александр с энтузиазмом. Братья обнялись, как это принято у мужчин, дружески похлопав друг друга по спине.
С другим братом теплой встречи не получилось. В действительности, Эган прирос к месту, будто еще надеялся, что произошла какая-то ошибка и ужасное видение не было его сводным братом.
– Ректор, – поздоровался Риган, взял ее за руку и, нагнувшись, поцеловал пальцы. Мы с Арти одновременно наклонили головы, чтобы оценить его задницу. Под штанами угадывалось нечто выдающееся. – Пока я тут учился, не имел возможности сказать это, но теперь, когда обстоятельства изменились, я могу признаться, что ваша красота искушала меня нарушить правила.
Если этой женщине когда-нибудь делали комплименты, наверняка они не производили и малой доли того впечатления, что произвели лестные слова Ригана. Ректор приосанилась и, казалось, едва сдерживалась, чтобы не завизжать, как
