состоянии, ты меня разбил вдребезги! – пошутила она.
Он вскоре присоединился к ней, надев махровый халат.
– Вытираться тоже не будешь? – удивилась она.
– И никогда не вытираюсь. Но скажи, как ты себя чувствуешь сейчас? У тебя все в порядке? Я хочу сказать, ты не…
– Ну в эту ночь был один нелегкий момент, но он же был и восхитительный!
– Значит, ты на меня не сердишься?
– О боже! – воскликнула Кейт, обвивая руками шею Скотта.
Так, в объятиях друг друга, они какое-то время молчали, слушая, как бьются их сердца. Никакого дискомфорта не существовало, словно они всегда были любовниками.
– Вчера, наверное, я показалась тебе такой неловкой гусыней!
– Но очень красивой гусыней!
Она чувствовала, как парит в легком тумане счастья, твердо убежденная, что ничего с ней не может случиться, пока она в объятиях Скотта. Фантазии стольких ее девических лет сбылись, но Кейт все еще верила в это с трудом.
– Ну и что теперь с нами будет? – наконец спросила она.
– Не знаю.
– Ты собираешься меня бросить?
– Очень смешно.
– Нам придется от всех прятаться?
– Нет. Мы же не делаем ничего плохого. Но, разумеется, без драм не обойдется.
Представив реакцию Ангуса, она вздрогнула. Что касается ее матери… та ненавидела Скотта, и для Амели это был бы худший сценарий на свете. Она, без сомнения, попытается сделать все, от нее зависящее, чтобы их разлучить. От одной этой мысли Кейт застыла, словно превратившись в ледышку.
– Драм, да. Это уж точно.
Скотт взял ее за плечи и прижал к себе.
– С тобой все будет нормально? Ты выдержишь?
– Выдержу. Я живу в Эдинбурге. Если Джордж не будет кататься по полу от бешенства, я останусь жить с ним и постараюсь держаться подальше от Джиллеспи какое-то время. А вот как ты? Ты вынужден туда являться, чтобы встречаться с отцом по делам… Как бы мне не хотелось, чтобы вы поссорились с Ангусом из-за меня!
– Но он не захочет ссориться и с твоей матерью. Он становится, я бы сказал, трусливым и нерешительным, когда речь заходит о ней.
– Лучше пока ничего им не говорить.
– Пока? Так, значит, ты сама намерена меня бросить после этого любовного приключения?
Несмотря на шутливый тон, она заметила проблеск беспокойства в синих глазах Скотта и вновь почувствовала дуновение счастья.
– Значит, ты бы не хотел, чтобы мы на этом поставили точку?
– Даже больше, чем просто не хотел бы.
– Значит, мы с тобой теперь вдвоем – ты и я?
Ее вопрос прозвучал настолько наивно и по-детски, что она сразу же почувствовала себя неловко. А между тем Скотт, вместо того чтобы засмеяться, смотрел на нее с большой серьезностью.
– Я люблю тебя, Кейт. Имей в виду, это не будет чем-то быстро проходящим, мимолетным.
Покачав головой, чтобы побороть охватившие ее эмоции, Кейт тихо отозвалась:
– Наше чувство должно быть огромным и на всю жизнь. Ты – воплощение моей мечты, Скотт, и другой у меня никогда не будет.
Тем не менее она испытывала ощущение, что так или иначе реальность их настигнет, она об этом догадывалась. С тех самых пор, как они впервые заговорили друг с другом, над ними уже витала катастрофа. И она непременно обрушится на них через недели или месяцы, и вот тогда это чудесное воскресенье, возможно, покажется им единственным мирным днем их жизни.
– Я не собираюсь постоянно находиться в Джиллеспи, – сказал он. – Но и не намерен навсегда покинуть родной дом. Я не боюсь столкновений.
– Родной дом? – повторила она, пораженная. – Разве это теперь не здесь?
– Конечно, нет, Кейт. Это просто квартира, временное размещение, случайное место, вынужденное решение. Мой настоящий дом – это Джиллеспи.
Он был уверен в себе, решителен, говорил твердым тоном. Она всегда знала его таким и любила его за это. Но во что она его втянула своей любовью? Ведь это она поджидала Скотта, сидя на его кровати. И, совершив этот поступок, перевернула с ног на голову существование обоих. А если Ангус выкинет его вон, если он запретит Скотту управлять винокурнями, если он вообще откажется от него? Желая завоевать Скотта любой ценой, разве она не рисковала этим его уничтожить?
– Все будет хорошо, Кейт. Я уже не ребенок, и ты, слава богу, тоже.
Со вчерашнего дня он уже не называл ее ни «деточкой», ни «миленькой», а обращался к ней только по имени. Больше шести лет ей пришлось ждать, чтобы в ее настоящее имя он стал вкладывать особенную сладость. Внезапно успокоившись, Кейт почувствовала, что он сможет защитить их обоих, и решила целиком довериться Скотту.
10
Грэм, первый, кому Скотт доверил свою тайну, не сумел убедить его немного подождать. Когда тот намекнул, что, возможно, это было временное помрачение рассудка и скоро оно пройдет, Скотт расхохотался, ответив, что не будь он уверен в своих чувствах, он никогда не переступил бы последней черты. Кейт для него была священна – и до этого, и во время этого, и после.
Подходя к последнему повороту аллеи, ведущей к особняку, Скотт тем не менее чувствовал беспокойство и уже склонялся к тому, чтобы подождать. Объявить о своих отношениях с Кейт было все равно, что бросить гранату, и он это знал. Но и оттягивать этот момент тоже было бессмысленно. Накануне они вместе ужинали в одном из ресторанов Глазго, два дня назад он ждал ее возле университета в Эдинбурге, так что любой мог их заметить идущими рука в руке с влюбленными глазами. С той памятной ночи после новоселья Скотт теперь стремился видеться с Кейт каждый день. Он получал от этого невероятное удовольствие и буквально сгорал от нетерпения, как только приближался час свидания. Никогда раньше он не находился в таком лихорадочном состоянии, ни когда был с Мэри, ни с любой другой девушкой. Приняв на себя столь огромную ответственность перед Кейт, он мог бы испытывать сожаление или сомнения, но ничего подобного не происходило. Преодолевать расстояния для него ничего не значило, главное было суметь сообщить обо всем семье. Только тогда он будет волен предложить Кейт жить в его доме, если, конечно, она захочет. И такое произошло с самым независимым мужчиной на свете!
Перед крыльцом главного входа он затормозил, глубоко вздохнул и вышел из джипа. Бросив взгляд на парк, он понял, что Дэвиду пришлось немало над ним потрудиться в последние дни, но он не стал задерживаться.
В холле он сразу наткнулся на Мойру, которая смахивала пыль.
– Ангус сказал, что ты должен заехать, и я ждала, чтобы поцеловать тебя перед тем, как он закроется вместе с тобой в кабинете!
Она оглядела его внимательно с ног до головы, не переставая довольно улыбаться.
– Сегодня у тебя нет твоих папок? – удивилась она. – В любом случае ты хорошо выглядишь, и это меня радует. Знаешь, Дэвид все никак не может
