- Прости меня, бог! Я утратил веру в твою церковь! - выкрикнул преподаватель что есть сил.
На мгновение мужчина замолчал, испугавшись своей смелости. Он сжал кулаки и, преодолевая трусость, подкрепленную волнением, покаялся в последнем и самом главном своем грехе.
- Прости меня, бог... Я утратил веру в тебя, - еле слышно прошептал Аш, склонив голову к полу.
В этот момент раздался оглушительный грохот, который, казалось, доносился одновременно со всех сторон. Земля под ногами дрогнула, и храм в одно мгновение наполнился густой пылью, через которую ничего не было видно и на метр вперед. Крики грешников превратились в испуганные визги и надсадный кашель, послышался топот ног - ничего не понимая, общинники скорее хотели покинуть помещение и толпились на выходе, мешая друг другу и расталкивая людей без жалости. Но стоило толпе поредеть, а пыли немного осесть, как стало ясно, что случилось. Старое здание не выдержало такого количества молящихся, сотрясавших стены своими звонкими голосами, и кладка, которую все утро чинила группа каменщиков, повторно обрушилась прямо на головы присутствующим. Блоки, скрепленные плохим раствором, не успевшим как следует взяться, повалились на пол, погребя под собой множество верующих, находившихся по правую руку от входных дверей. От старой стены теперь остался лишь неровный сквозной проем, через который свободно дул ветер и проникало яркое солнце, освещая печальную картину.
Когда старейшина сумел пробиться к образовавшемуся завалу, то из-под камней удалось извлечь лишь три изувеченных тела. Сколько еще людей оставалось под обломками никому было неясно. Десятки присутствующих оказались ранены - тяжелые и острые осколки многим раскроили затылки, рассадили кожу и оставили крупные ушибы. Пострадавшие сидели прямо на полу, пытаясь прийти в себя, а по их белоснежному одеянию расползались бордовые пятна.
Ашарх находился недалеко от места происшествия и своими глазами видел, что окровавленные безжизненные тела двух женщин и мужчины выносили к Саркозу сразу после того, как некоторые каменные блоки удалось оттащить в сторону общими усилиями. Но взгляд старшего жреца был прикован лишь к одному из этих трупов - капитана Карлая. Камни раскроили его голову как спелую тыкву, не оставив ни шанса на выживание. Лишь половина лица уцелела - та, на которой виднелось крупное родимое пятно, побледневшее после смерти, а остальная часть головы представляла собой сплошное кровавое месиво из костей и торчащих кусков кожи. И все, что оставалось старейшине - это просто стоять и смотреть на изуродованное тело своего верного помощника, раскинувшее руки поверх ковра из белых лепестков, залитых темной кровью.
Общинники долго расчищали завалы, перевязывали раненых подручными материалами и оттаскивали умерших в сторону. Их оказалось гораздо больше, чем все думали сначала. Светлый праздник был безнадежно испорчен, многие плакали прямо на запыленном полу храма, скорбя по ушедшим братьям и сестрам, другие же монотонно молились себе под нос, возведя глаза к потолку. Но все же большинство верующих ушли из здания, опасаясь, что оно может разрушиться полностью - без части стены строение явно не должно было долго простоять даже с металлическими подпорками.
Комендант крепости не помогал остальным. Сразу после того, как он увидел тело капитана, то молча удалился в сторону алтаря и больше никуда не отходил. Испытывая странное смешанное чувство от всего увиденного и пережитого, Ашарх совсем не хотел возиться с мертвыми, поэтому он направился прямиком к Саркозу, сидевшему на ступеньках близ каменного возвышения в одиночестве и задумчиво перебиравшему пальцами складки своего одеяния.
- Старейшина, позвольте выразить сочувствие. Все это так печально.
Своим тихим голосом профессор вытянул старшего жреца из тягостных мыслей. Тот окинул неожиданного собеседника тяжелым взглядом исподлобья, помолчал несколько секунд и лишь после этого медленно поднялся на ноги.
- Да, брат Илват. Видимо, сам бог на нас за что-то прогневался, раз в священный праздник такое случилось.
- Жаль, что подобная внезапная смерть настигла и вашего помощника. Я мало его знал, но уверен, что Карлай обладал незаменимыми достоинствами, как брат общины.
- Капитан был хорошим человеком и расторопным помощником. И это тяжелая утрата для меня лично. Но, к сожалению, я не могу долго о нем скорбеть.
- Почему же, старейшина?
- Наша община окружена врагами. Минута промедления может стоить всем нам жизни. Поэтому место капитана займет новый человек. Для каждого здесь есть замена, - сглотнув, нехотя произнес Саркоз. - Но я знаю, что ты подошел ко мне поговорить вовсе не об этой трагедии и даже не о Карлае. Тебя интересует судьба твоей бывшей спутницы, не так ли?
- Не стану это отрицать, - сказал Аш и пожал плечами.
- Позволь и я буду с тобой искренним, брат. Карлай был моей правой рукой. Фактически, мы с ним вдвоем управляли Аритхолом, у меня не было более доверенного человека здесь, - внезапно разоткровенничался комендант. - Но во многом наши взгляды не сходились. Так, например, он считал, что эта наемница, с которой ты пришел, простая девушка, сбившаяся с пути. И ее нужно оставить в крепости, присмотреться хорошенько и даже перевоспитать в прилежную верующую.
- Я и сам мог бы заняться ее религиозным воспитанием, если вам будет угодно, старейшина, - осторожно сообщил профессор, мысленно благодаря погибшего капитана за его неожиданную мягкосердечность.
- Не нужно держать меня за дурака, брат Илват. Капитан ошибался в своем мнении. Он не понимал, чего вы вдвоем с этой наемницей добиваетесь, но я не так наивен. Тебе не удастся ее спасти и сбежать. Потому что теперь твое место здесь, среди братьев и сестер!.. Потому что я увидел в тебе нужного для общины человека! А мои решения никто здесь не смеет оспаривать! - прикрикнул старейшина, зло ударив кулаком по раскрытой ладони, а глаза его засверкали.
Аш впервые заметил одну любопытную деталь в облике Саркоза: проступавшие на коже на его запястьях темно-зеленые пятна - верный признак чрезмерного употребления зоха. Разум его начинал гаснуть. Кажется, комендант уверенно прокладывал себе путь на костер Дымных Врат.
- Ты оказался здесь по воле случая, но я этому случаю благодарен, - протянул старший жрец и неприятно улыбнулся собеседнику. - Общине нужна свежая кровь, а ты сам изъявил желание пополнить наши ряды, сменив сторону, за которую воевал. Ты можешь оказаться полезен общине. Но это не отменяет того факта, что ты должен доказать свою преданность новой семье, общему делу и мне лично.
