Пожевав мяса, поданного слугой, и запив его сухим вином, Теодоро вошел в шатер. Слуге сказал:
— Разбуди меня на рассвете. В темноте идти по горам опасно. Тронемся в путь на заре...
Вознеся молитву богу и испросив у него благополучия в пути, Теодоро уснул. Проглотив горьковатую просяную бурду, прижавшись друг к другу, уснули на траве невольники. Задремал в придорожных кустах и слуга-часовой.
Налет на караван готовился с соблюдением большой осторожности. Алим знал, что ханский посол ночью выедет на дорогу и будет следить. И поэтому, чтобы не вызывать подозрений у людей Джаны-Бека, Алим взял с собой только пять человек. Сам шестой. Такая малая кучка всадников в любом месте могла бы сойти за обычный охранный разъезд.
Не доезжая Бахчи-Эвли, Алим послал одного из всадников узнать, нет ли там засады. Всадник спешился и ушел берегом реки — неслышно растаял во тьме.
«Если Джаны-Бека в селении нет, налет придется отменить,— размышлял Алим,— Кто знает, может, хитрый Джаны надумает проскочить на развилку горных троп, где он может не только помешать налету, но и наделать много бед всем моим друзьям».
Тревожные мысли не давали Алиму покоя. Еще бы — Джаны- Бек хитер и жесток. Вдруг угадал он, кто скрывается под кличкой Дели-Балта, и готовит ему западню? Придется вступить в драку. А этого Алим боится, ой как боится. Не случайно шайка его еще ни разу за три года не налетала на караваны открыто, лицом к лицу. Больше того, Алим ни разу не столкнулся с воином, в руках которого были бы сабля и копье. Оружием Алима был остро отточенный топор. Выследив, где караван расположился на ночь, разбойники подбирались к нему бесшумно и нападали на сонную стражу, взмахом топора рассекали головы. Покончив с охраной почти без шума, разбойники легко умерщвляли купцов и уносили награбленные товары, уводили невольников к Белой скале, в тайную пещеру.
Через час возвратился разведчик и сообщил, что в Бахчи-Эвли не менее десяти вооруженных всадников. Один из них, могучий и властный, резко отличается от других.
— Я не мог подойти близко,— рассказывал запыхавшийся посланец,— но видел, как они осматривали свое оружие и переодевались, пряча под одеждой панцири.
— Говори, как выглядит сераскир,— потребовал Алим.
— Лицо его от меня было скрыто, но один из аскеров подавал ему двурогий шлем.
— Ну, шайтан! Пока ты сидишь в Бахчи-Эвли, я сделаю то, что задумал,— сказал Алим. — Едем. Голова купца все-таки будет у Джаны-Бека в опочивальне.
* * *
Какую далекую родину видишь ты во сне, охранник каравана? Может быть, перенесся ты в отчий дом и невеста целует тебя, крепко прижимая к своей груди? Не знаешь ты — это последний сон овеял твою несчастную голову. Не слышишь ты, как взметнулся над тобой острый топор, блеснувший расплавленным серебром при свете месяца. Тяжелый стон пронесся над поляной и замер. Перебегая от одного к другому, татары валили людей наземь.
Теодоро проснулся от громкого стона первого зарубленного стража. Выскочил из шатра. Памфило был уже на коне. Вскочив на спину лошади,— седлать было некогда,— Теодоро поднял саблю и бросился на разбойников.
Пленники, прижавшись к кустам, с тревогой ожидали исхода боя. Первая мысль, которая пришла Василько, когда налетели татары,— бежать.
Весь берег речонки, как и ее дно, был каменистый. У пленников под руками сколько угодно тяжелых камней. «Разбить оковы»,— мелькнуло в голове невольника. Он быстро подвинул к себе тяжелый валун, положил на него звено цепи, который был прикован к другим невольникам, и начал с ожесточением бить по железу острым куском гранита. Его примеру последовал сосед, и скоро вся цепь задрожала от ударов.
Прочный металл не поддавался камню, гранит то и дело раскалывался, кроме того, сильно мешали ручные кандалы. Вдруг цепь ослабла, и Василько, радостно вскрикнув, принялся бить еще сильнее. Кому-то в середине удалось перервать цепь, и это воодушевило невольников. Василько, не переставая, ударял по цепи, одновременно поглядывая на поляну. А там кипел бой. Памфило направил своего коня к реке, чтобы сразиться с татарином, который оторвался от своих. На полном скаку монах взмахнул саблей, но разбойник ловко увернулся, и сабля, просвистев в пустоте, вырвалась из рук Памфило.
В то же время татарин поднял над головой свернутый в кольцо аркан и с силой бросил его. Петля опутала плечи Памфило. Рывок, и монах со страшной силой ударился о землю. Татарин уволок заарканенного Памфило в кусты.
Теодоро также потерял во время боя оружие и вынужден был спешиться, чтобы взять саблю убитого.
Стражники, не видя хозяев, растерялись. Они едва оборонялись от разбойников.
«Еще минута, и генуэзцы побегут,— горестно подумал Василько и, простонав, бросил в сторону ненужный больше камень. — Уже не успеть — татары сейчас победят и пленников снова поволокут неизвестно куда».
И вдруг случилось неожиданное.
С противоположного берега реки с гиками и пронзительными возгласами вырвалась новая группа всадников. Кони на полном ходу промчались через мелкую речонку, подняв высокие фонтаны брызг. Всадники 'проскакали сажен сорок вдоль речки, свернули к месту боя. В лунном сиянии сверкали поднятые над головами мечи.
Впереди на высоком белом коне мчался, неистово размахивая саблей, высокий татарин. На его голове блестел двурогий шлем. За спиной стлался по воздуху черный плащ, под плащом поблескивал панцирь.
— Спасайся, Дели! — истошно завопил один из разбойников, подскакав к Алиму. — Смотри, сераскир!
— Джаны-Бек! — в ужасе воскликнул Алим, увидев всадника в двурогом шлеме, и, круто повернув своего коня, заорал: — Айда! В лес айда!
Разбойники все как один, повернув коней, бросились через дорогу и мгновенно скрылись в густом темном лесу. Теодоро, предположив в суматохе, что к разбойникам подошла подмога, решил спасаться бегством. Стражники тоже разбежались.
А двурогий всадник вложил саблю в ножны, снял шлем, отдал его подъехавшему татарину и соскочил с коня. Крупным, широким шагом подошел он к невольникам, отыскал глазами Василька и сжал его в своих крепких объятиях.
ПЛАН ИВАШКИ
Чтобы понять, что сейчас произошло, обратимся к тому времени, когда Ольга и Ивашка встретились с Козонком в Хаджиме.
Отъехав в малолюдное место, Ивашка попросил Козонка рассказать еще раз все, что он слышал в лесу, где случайно встретил разбойников. Ивашка слушал рассказ Федьки, а сам обдумывал свой дерзкий план. Он хлопнул себя по коленке и весело спросил Ольгу:
— На смелое дело пойдешь с нами?
Ольга твердо сказала:
— Я, как и вы, рада спасти хорошего человека.
— Нас семеро. Мы трое да четверо слуг. Это уже сила. Фрягов татарский княжич не страшится, зато ханский посол для него гроза. Пусть Джаны-Бек поможет нам.
—- Стало быть, мы посла упредим о налете? — Федька старался разгадать план друга, но это ему никак не удавалось... — Это нам также не поможет.
— Джаны упреждать не станем. Вместо посла будет один из нас, а остальных сделаем татарскими аскерами. Шлем подберем похожий на Джаны-Беков. Два рожка приделать ничего не стоит. Плащ и панцирь купим тоже. Белого коня найти будет труднее, да и денег хватит ли?
— Денег в достатке,— сказала Ольга. Ее лицо посветлело, она поняла затею Ивашки, смелой девушке она нравилась.
— В Бахчи-Эвли нам, в таком разе, надо задержаться подолее,— посоветовал Козонок.
— Правильно, Федя. Татары неминуемо пошлют туда подглядывать и, узрев посла с аскерами в засаде, ринутся в Арталан -— гам им бояться будет некого.
То, что произошло дальше, мы уже знаем.
Радости невольников не было предела. С помощью топоров, найденных на поляне, расковали кандалы — люди освободились от цепей и колодок.
— Долго здесь оставаться нельзя,—сказал Ивашка. — Татары, а еще хуже, фряги вернуться могут. Пойдемте отсюдова. — Но Василько отвел Ивашку в сторону и сказал:
— Не по-хозяйски это, Иваша. Бросать все здесь негоже. Тут, поди, и оружия немало, да и одежонку с убитых снять надо бы. Голы невольники-то. А ведь нам впереди жить.
Ивашка согласился и, выставив на трех концах дорог по человеку, остальным приказал собрать оружие и все, что найдется на поляне.
В первую очередь принесли шатер, где недавно отдыхал Тео- доро. В кучу свалили двенадцать мечей, пять сабель, шесть кинжалов, много татарских топоров. Кто-то приволок котел, в котором варили кашу для невольников. Даже цепи и кандалы с колодками забрали с собой.
Сразу, как-то незаметно, освобожденные пленники признали старшим над собой Василька и Ивашку. К ним сносили все найденное на поляне, их спрашивали, как поступать дальше. Люди задались вопросом — куда идти? До сего момента эта мысль не возникала у невольников — они шли туда, куда влекла их цепь.
