— Они нанимают детектива, — заканчиваю я, мое сердце учащенно бьется, и горячая волна пробегает по моему телу. Я хочу бежать. Прямо сейчас мне хочется бежать куда подальше.
— Должно быть, семья Сэмюэля наняла его. Вот почему здесь был этот парень Эванс, а не полицейский. Так что тебе нужно быть осторожной.
Уэс говорит со мной почти так, как будто знает больше, чем я готова сказать. Его глаза смотрят на меня таким знающим взглядом, и я сдерживаю себя, чтобы не задрожать. С трудом.
— Я знаю, что ты не причастна, но ты должна знать, что твои отношения с Сэмюэлем были не самыми простыми. Кто-то упомянул тебя детективу, потому что тоже видел это. Это лишь вопрос времени, когда они начнут копаться в твоей жизни, если ты будешь говорить о нем с такими людьми. Возможно, они ничего не найдут, но зачем ворошить осиное гнездо?
Я молчу.
Он достает лист бумаги и ручку и протягивает их мне. Это записка, объясняющая мое отсутствие. Она мне не нужна, так как следующая лекция у очень нормального профессора, который не возражает, но не все такие.
Я все равно беру ее.
— Теперь иди. Ты пропустили достаточно занятий, — говорит он. — Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.
Я нерешительно киваю и выхожу. Мои мысли крутятся и вертятся, глаза горят от слез, которые пробиваются наружу, руки чешутся.
Через секунду я уже не вижу, куда иду и что происходит вокруг. Мое зрение затуманено, а от вдоха болит грудь.
— Тея, — раздается мягкий голос Ксавьера у меня над ухом. Он обхватывает меня рукой, но не приносит успокоения. Внутри меня словно образовался циклон, разрушающий все на своем пути. Вместе с кусочками моего сердца, разбросанными вокруг. Я теряю почву под ногами. — Не здесь. Кто-то может наблюдать. Потерпи еще немного, Меллилла.
Я пытаюсь. Пытаюсь.
Я опускаю голову так, что кажется, будто я просто глубоко задумалась или устала. И то, и другое — правда.
Почему один гребаный человек так хорошо умеет испортить тебе настроение? Даже мертвый Сэмюэль находит способ повлиять на меня.
Из последних сил я передвигаю ноги, пока не слышу, как открываются и закрываются двери. Руки Ксавьера исчезают, и я плачу. Мои колени подгибаются, и я оказываюсь на полу, не чувствуя ничего, кроме вины, переполняющей меня.
Это несправедливо.
Я хороший человек. По крайней мере, всегда старалась им быть. Я не сужу людей по цвету их кожи или по тому, кого они решили полюбить. Я показываю, какой я хороший студент, усердно учусь и провожу часы в библиотеке, но никогда никого не принижаю за то, что знаю меньше. Я делаю все возможное, чтобы стать тем, кем никогда не были мои родители. Почему я должна отвечать за все зло в мире?
Не каждый заслуживает жизни, и, возможно, я не тот человек, который должен решать это, но для таких, как я, должна быть какая-то погрешность, верно?
Или я просто лгу себе, чтобы все было лучше, хотя на самом деле это не так.
Это пиздец. Я в жопе.
— Корона тяжела, Меллилла. Особенно когда драгоценности покрыты кровью, — говорит Ксавьер, прерывая мои мысли.
Я задыхаюсь. — Детектив — не очень хороший знак.
— Я знаю. Он будет копать глубже, чем полиция. Они могут предложить больше.
Должно быть, он пришел к тем же выводам, что и Корланд, как я поняла. Неудивительно. Он умнее меня. Кроме того, он умеет мыслить нестандартно, чего я пока не уловила. Это сделало бы его идеальным адвокатом по уголовному делу. Или преступником…
Хотя, наверное, мы уже преступники.
— Он ничего не найдет. Трупа нет, библиотека чистая, свидетелей нет.
— Мы не можем быть в этом уверены. Мы могли пропустить какое-нибудь место. Было поздно и темно. И кто-то мог нас видеть, даже если мы его не видели. Я, блядь, почти ничего не помню, Ксавьер. Каким бы дерьмом ты меня ни пичкал, оно заставило меня забыть, мать твою, — прорычала я.
— Это не заставило тебя забыть. Это заставило тебя расслабиться. Твой собственный разум играет с тобой, и он вытеснил воспоминания. Они не найдут тело, в Кембридже более ста библиотек, и никто не был там, чтобы увидеть это.
— Это все неправильно, — шепчу я.
— То, что ты против неправильного, не делает тебя хорошей, Тея. Это делает тебя лицемеркой и наивной.
— Ну, тогда это я. Тот, кто все еще верит, что не все обязательно превратится в дерьмо.
Я вытираю слезы, потирая глаза. Зрение вернулось, и я вижу, что мы в каком-то классе, в котором я никогда раньше не была. Он маленький, всего несколько парт, но в нем тихо.
Ксавьер сидит передо мной, его колени наполовину подтянуты к груди. Его руки обхватывают их, и он смотрит на меня с пустым выражением лица. В нем нет ни сострадания, ни вины, ни даже гнева. Он равнодушен, и я завидую ему в этом.
— Тебе все равно, но пятнадцатью минутами ранее ты не хотел выходить из кабинета Корланда. Что это за игра для тебя?
Он вздыхает, качая головой. Он упирается руками в пол и приближает свое тело к моему. Мы соприкасаемся. Его ноги трутся о мои, и я чувствую его дыхание на своем лице. Оно выбивает мое собственное из моих легких.
— Мне плевать на Сэмюэля. Всегда было и всегда будет, — говорит он, перебирая пальцами свои чуть более длинные волосы. Затем он накручивает прядь моих волос на палец и убирает ее за ухо. — Но ты мне небезразлична. Я не хотел оставлять тебя там.
— Я не могла видеть тебя там.
Он мрачно улыбается. — Я знаю. Лгать нелегко, когда кто-то знает правду.
Я закатываю глаза. — Слова мастера по лжи.
Он поднимает бровь. — Я никогда ни о чем тебе не лгал, любимая.
— Нет, врал.
— Ты просто никогда не веришь моим словам. Это не означает, что я лгу. Не все проблемы доверия начинаются с вопросов лжи.
ГЛАВА 25
Ксавьер
Сегодняшняя тренировка по лакроссу очень тяжелая. Мы больше всего занимались кардио, потому что тренер был в ужасном настроении, и все, что кто-то говорит, выводит его из себя. Поэтому мы решили заткнуться и просто выжить.
В самом конце он говорит нам отрабатывать броски. Как только мы выстраиваемся, он куда-то уходит, и мы можем немного отдышаться.
— Мне хочется вырвать свои легкие, — говорит Бен, опускаясь на пол.
Адриан кивает, соглашаясь с ним. Он выходит из ворот.
— Надеюсь, он придет только для того, чтобы дать нам уйти. Я закончил на сегодня, и у меня есть планы.
Мои планы состоят в том, чтобы успеть сделать несколько супервизий на следующую неделю, потому что в эти выходные я мало что успею сделать. Захватывающе, я знаю. Нет ничего лучше, чем проводить долгие часы над книгами, которые я скорее сожгу, чем прочитаю.
— Горячее свидание с девушкой Мур? — спрашивает Адриан, ухмыляясь.
Уголком глаза я вижу, как Уилл подходит к нам. Он останавливается, как только слышит упоминание о своей сестре.
— Серьезно, Адриан? Неужели тебе не о чем поговорить, кроме как о моей сестре и… о нем?
Он теперь редко обращает на меня внимание. А если и замечает, то не называет моего имени. Это раздражает, но и в какой-то степени забавляет.
Я наклоняю голову, глядя на него. — Очень зрело, Уилл.
— Ты хочешь поговорить о зрелости? Ты лжешь и преследуешь мою чертову сестру, это все, что угодно, только не чертова зрелость, — прорычал он, его руки сжались в кулаки. Он хочет, чтобы я думал, что он с радостью будет драться со мной, но я знаю лучше. Он не станет. Он защитник, как и я, но он не жестокий. И он прибегает к физическому воздействию, только если нет другого выхода. Кроме того, мы лучшие друзья. В какой-то момент мы снова станем друзьями.
Его глаза опасно сужаются. Они такого же цвета, как у Теи.
— Ты можешь отвалить от этого? Это не касается тебя лично. У меня отношения с твоей сестрой, а не с тобой.
— В этом-то и проблема, блядь.
