И только теперь Журба и Бондаренко поняли, что казаки безнадежно пьяны.
— Нехорошо, господин вахмистр, — укоризненно сказал Бондаренко. — Это чистый разбой…
— Вылазь добром, коли говорят! — кто-то из казаков щелкнул затвором винтовки. — Иль помочь?
«Какой глупый случай!» — подумал Журба. Он спрыгнул с линейки, и Бондаренко последовал за ним. Возница пытался было объяснить казакам, что лошади заморены, что ему надо в город, но его никто не слушал. Казаки развернули линейку, попрыгали в нее, сплющив рессоры. Монотонно, но слаженно затянули:
Ай, да ты по-о-о-дуй, по-о-дуй,
Да ветер ни-изовой!
Ай, да ты раздуй, раздуй
Тучу черную…
— Ну, не гады?! — сказал Бондаренко, озадаченно глядя вслед линейке. — Видно, пропьянствовали ночь у какой-нибудь вдовы, а теперь заторопились в свой Бул-ганак…
Журба промолчал. Они находились в черте города, и встреча с казаками не отняла у них слишком много времени. Но он подумал, что даже такой вот случай мог прервать их путь…
В город входили через кладбище. Впереди открылась знакомая Журбе часовня, в которой он однажды провел ночь, и оттуда вдруг раздался тонкий, захлебывающийся крик. Журба и Бондаренко остановились. Распахнулась чугунная дверь, и к ограде выкатился грязный, оборванный клубок. Дрались два беспризорника. Один из них прижимал к себе цинкового ангела.
— Я сам снял этого пацана, — кричал он. — Сам и загоню!
Бондаренко цыкнул на них, и беспризорники, позабыв о драке, поспешно вкатились обратно в часовню. С глухим лязгом за ними захлопнулась тяжелая дверь.
Журба и Бондаренко вышли с кладбища. Бондаренко сказал, будто продолжая начатый разговор:
— Детишки-то больше взрослых страдают… Чем кормятся! Цинк с памятников продают. — И добавил, вздохнув: — Сколько безотцовщины растет!..
С Севастопольской они свернули на Кантарную. Пошли медленнее. На стенах одноэтажных домиков с одинаковыми калитками и заборами появились жестяные вывески с изображением сапога или шапки, пузатого матраца или кастрюли — здесь жили ремесленники. Подошли к дому с односкатной крышей. На калитке виднелась вывеска с большим нарисованным замком. Среднее окно было закрыто ставнями. Бондаренко вздохнул с облегчением — ждут.
Через несколько минут они сидели в просторной комнате. Кузьма Николаевич — хозяин квартиры — напряженно слушал, что ему говорил Бондаренко. Журба рассматривал в это время фотографии, веером приколотые над лакированным, солидных размеров комодом. На одной из фотографий был изображен солдат с георгиевским крестом на груди.
— В японскую получил, — кивнул в сторону фотографий Кузьма Николаевич. — Там проще было: пуля — дура, штык — молодец, вперед за батюшку царя, а здесь… — Он нахмурился. — Значит, говорите, именно завтра надо быть в Керчи?
Журба подтвердил:
— Если не завтра, то опоздаем!
— Предписания командировочные в Керчь я вам изготовлю надежные, — сказал Кузьма Николаевич, — но вот с билетами на поезд… Сейчас строгости большие введены, придется самому идти на вокзал. А пока займемся документами.
Они спустились вместе с хозяином в подпол, вырытый под сараем, там остро пахло какими-то химикалиями.
— Подождите, лампу зажгу, — послышался из тем ноты голос Кузьмы Николаевича.
Семилинейная лампа осветила столик, заставленный бессчетными пузырьками, здесь же что-то плавало в блюдечках, лежали кисти и скальпели, увеличительные стекла, стоял утюг. На веревке сушились бланки пас-портов.
— Цех! — улыбнулся Журба.
— Нет, прачечная! — серьезно ответил Кузьма Николаевич. — Моем, гладим, крахмалим, сушим! Достаем старые паспорта и смываем своей химией все вписанное. Покрываем потом бланки крахмалом, разглаживаем их и сушим. Взгляните! — Он прищелкнул по одному из паспортов на веревке. — Чист, словно только из типографии! Сейчас на официальном бланке городской управы вы и получите предписание отправиться по делам службы в Керчь…
— Ваше превосходительство! Приказы командирам кораблей. На подпись.
— Проходите, полковник. Садитесь.
Слащев стоял у окна. Со второго этажа феодосийской гостиницы «Астория» открывался вид на море. Неповоротливые транспортные суда теснились у причалов. На рейде дымили миноносцы. Застыл посреди тихой бухты серый, похожий на огромный утюг, английский крейсер. Взглянув на него, Слащев вспомнил о Деникине. И, уже направляясь к столу, подумал: а ведь живя в этих апартаментах, Антон Иванович не предполагал даже, что станет ему феодосийская гостиница «Астория» последним пристанищем на русской земле — прямо отсюда отбыл он на английском миноносце в Лондон…
Полковник Дубяго осторожно положил перед генералом две стопки машинописных листов.
— По два приказа на каждый вымпел… Пакеты будут доставлены на корабли сегодня же.
— Не спешите, Виктор Петрович! — остановил его Слащев. — Будет лучше, если флот получит приказы непосредственно перед выходом в море. — Заметил, что начальник его штаба удивленно поднял брови, и пояснил: — Видите ли, пока флотские командиры, да и не только они, склонны думать, что десант предполагается на кавказское или одесское побережье, — я спокоен. Не хочу сказать в адрес моряков ничего плохого. Но помилуйте! Мало ли что может случиться с этими пакетами. Нет, пусть неприятель узнает о десанте как можно позже.
— Слушаюсь, Яков Александрович, — склонил голову полковник.
— Что с отрядом «охотников»?
— Как вы и приказывали, он сформирован из офицерской полуроты. Командование отрядом возложено на поручика Юрьева.
— Разве он еще не капитан? Мы же представляли его к производству в следующий чин.
— Пока из штаба верховного ответа нет.
Гримаса раздражения мелькнула на лице Слащева, но он заставил себя успокоиться:
— Виктор Петрович, прошу вас, задачу перед Юрьевым и его людьми поставьте сами.
— Понимаю вас, Яков Александрович.
— Главная задача Юрьева: скрытно высадиться в районе Кирилловки, блокировать и, по возможности, ликвидировать заставу красных. Люди Юрьева обязаны помнить: на время высадки десанта Кирилловна должна быть изолирована от внешнего мира! Кстати, вы их отправляете отсюда?
— Никак нет, Яков Александрович. Сегодня перебросим их в Керчь — там приготовлен быстроходный катер…..
— И еще, Виктор Петрович. Отдайте распоряжение военным комендантам Феодосии и Керчи усилить патрульную службу. Подскажите нашим контрразведчикам: именно в эти дни необходима особенная строгость.
— Будет исполнено, Яков Александрович.
Слащев встал, подошел к висевшей на стене карте.
Задумчиво посмотрел на полковника.
— Успех десанта не вызывает у меня сомнений, и северной Таврией мы овладеем… Ну а что вы думаете о наших перспективах в целом?
Полковник Дубяго тоже подошел к карте и долго молчал. Слащев не торопил его. Он считал Дубяго не только способным штабистом, но еще и человеком предельно честным.
Ответ полковника разочаровал его.
— Конечно, многое будет зависеть от успеха нашего десанта… — осторожно произнес Дубяго. — Ну а потом… Думается, что перспективы у нас хорошие… — Он перевел взгляд на участок карты, который занимала Советская Россия, и замолчал.
Круто повернувшись, Слащев пошел к столу, думая о том, что ни в какие перспективы вооруженных сил Юга России полковник не верит. Это можно было простить Дубяго, но его неискренность была досадна.
— Да-да, благодарю вас, — кивнул он. — Вы свободны, господин полковник!
Оставшись в одиночестве, Слащев долго ходил по кабинету, чувствуя, как растет в нем злость. Отнюдь не полковник был причиной тому. В Севастополе верховный выразил полную уверенность в успехе наступления. Но дальше-то что, дальше! А об этом барон предпочел не говорить, сославшись на преждевременность. Некоторые считают, что наступление предполагает в конечном итоге соединение с войсками Пилсудского. Сказки для маленьких детей: Врангелю нужна «единая и неделимая». Что же все-таки тогда означает наступление на северную Таврию? Начало нового похода на Москву? Или поход по хлебным местам, как делали в старину крымские ханы? Сомнений нет — это уступка союзникам, требующим активных военных действий.
Военных действий!.. Он посмотрел на карту, и расстояние, отделяющее Москву октября семнадцатого от Крыма июня двадцатого года, представилось ему бесконечной глубокой могилой, из которой уже никогда не встать десяткам тысяч людей, воевавших с ним в одних рядах…
Нет, уж лучше о предстоящем десанте думать!
Слащев вернулся к карте, еще раз проследил мысленно, как будут разворачиваться события.
Пятого июня суда с погруженными на них войсками выходят в море и берут курс на юг. Там вскрывается пакет номер один. К ночи эскадра проходит мимо Керчи, где к ней присоединяются боевые суда прикрытия. В Азовском море командирам всех тридцати двух кораблей, входящих в состав эскадры, надлежит вскрыть пакет номер два, в котором они обнаружат приказ следовать к деревне Кирилловне.
