- Лекари есть и в Уце. И до него гораздо ближе.
- Как будто в Уце нас с тобой не опознают...
- Опознают. Еще как. Это крупный город. Зинагар в этом плане поменьше. Он расположен далеко от главного тракта, и у нас куда больше шансов, что гонцы и глашатаи туда еще не добрались.
Профессор закончил завтракать и окунул руки в стоявшее неподалеку ведро с чистой водой, начиная умывать лицо и шею.
- Я действительно не знаю, как лучше поступить, - с тяжелым вздохом призналась хетай-ра.
- Мальчику нужен лекарь. Если мы повернем обратно к Уце, то у Витима есть все шансы когда-нибудь снова встать на ноги, но тогда мы не поможем ему приехать к дяде и сами с большой долей вероятности попадемся на глаза страже, - деловито проговорил Ашарх, отплевываясь от воды, стекавшей по лицу. - Второй вариант - это поехать, как и было задумано ранее, в Зинагар. Мы выполним просьбу Витима, возможно даже сумеем избежать внимания немногочисленной стражи этого захудалого городишки, но... Мальчик потеряет драгоценное время.
- Может, и не потеряет. Может, нашей помощи будет достаточно для восстановления!
- Не тешь себя пустыми надеждами. Лантея, ты должна воспринимать действительность с широко открытыми глазами. Взгляни на его ноги - раны не стали выглядеть лучше, - жестоко осадил собеседницу профессор. - Но выбор все равно предстоит сделать только тебе. Ты эту кашу заварила, поэтому тебе ее и расхлебывать.
- Если так, то мы поедем в Зинагар, - упрямо сжав зубы, заявила чужеземка.
- И ты готова смириться с тем, что твое решение может убить Витима?
- Готова.
- Что ж, не мне тебя учить, - сказал мужчина и поморщился. - Надеюсь, из-за этой затеи мы не попадемся.
Лантея и сама уже не знала, по поводу чего ей следовало переживать: беспокоиться ли о здоровье Витима, о собственной свободе или же о выполнении обещания. Закончив с завтраком и собрав свои немногочисленные вещи, путники задумались над тем, как следовало перевозить лежачего больного. После тщательных поисков в деревне не нашлось ни одной целой повозки или телеги - огонь повредил почти все, до чего успел добраться, либо же выжившие погорельцы забрали с собой большинство нетронутых пожаром вещей. Однако Ашарху все же удалось удивить Лантею: он сумел починить найденную в сарае старую двухколесную арбу с треснувшей осью, там же позаимствовав и потрепанный хомут. В такую повозку можно было легко впрячь вороного жеребца и уложить мальчика.
В арбу набросали колючих еловых лап и несколько снопов из овина, поместили все сумки и бережно перенесли больного. По единственной извилистой тропе, ведущей из деревни, странники двинулись по направлению к дороге. Аш вел коня на поводу, а хетай-ра взобралась в седло и бдительно смотрела вперед.
Шли не торопясь, раз в пару часов останавливаясь на короткий отдых. Направление на Зинагар оказалось не очень популярным. Сразу после Уце просторный главный тракт упитанной змеей уходил строго на восток, а к Зинагару вела только узкая ухабистая дорога, на которой лишь изредка встречались простые крестьянские обозы или одинокие путники. Но для Ашарха и Лантеи это было как нельзя кстати. Хотя они все равно опасливо прикрывали свои лица или и вовсе сворачивали в кусты, стоило на горизонте появиться большой группе всадников. К счастью, за весь день, никто не обратил на них особенного внимания, хотя профессор все равно сделал на лоб повязку из лоскута рубахи, чтобы скрыть свой старый шрам.
Несколько раз путешественники проезжали мимо постоялых дворов, которые радушно готовы были распахнуть ворота перед любыми гостями, но Аш и Лантея, напротив, боялись их как чумы, не понаслышке зная, что именно в подобных местах к странникам присматривались особенно внимательно. В очередной раз проезжая мимо одного из таких заведений, профессор обратил внимание на доску объявлений, покрытую старой, частями обвалившейся краской. К шершавой поверхности были приколочены гвоздями выцветшие свитки и обрывки листов, покрытых чернильными разводами. А в углу висело несколько печатных портретов, которые явно появились там совсем недавно - их еще не выбелило августовское солнце.
- Думаю, они нарисовали тебе слишком широкий нос, - критически заметила Лантея, которая тоже с любопытством изучала листовки, спешившись и ведя коня под уздцы.
Профессор раздраженно сорвал с доски изображение собственного лица с припиской "Опасный преступник!". Художнику карающего ордена довольно точно удалось передать облик Ашарха вплоть до тонких поджатых губ и старого рубца на лбу, хотя некоторые детали все же отличались от оригинала. И только перечень преступлений под портретом и имя преподавателя, жирно отпечатанные на листовке, указывали на то, что изображенное лицо - это без сомнений Аш.
- Но, ты знаешь, все равно получилось весьма реалистично, - усмехнулась Лантея, протягивая руку и срывая с доски свое изображение, которое необычайно походило на нее во всех деталях, кроме цвета волос.
- Никогда бы не подумал, что мое лицо окажется на доске объявлений, так еще и в подобной компании, - пробормотал профессор и окинул взглядом остальные портреты, с которых на него глядели беглые каторжники, мошенники, убийцы и воры.
- Как будто все, чьи лица здесь вывешены, совершили хотя бы половину преступлений из тех, в которых их обвиняют, - усомнилась хетай-ра и, осторожно сложив пополам листовку, сунула ее себе за пазуху. - Не удивлюсь, если, помимо нас, тут хватает невиновных.
- Абсолютно невиновных не бывает, Лантея. Всем здесь есть, за что расплачиваться. Даже нам.
- Не знаю, как ты, а я ни в чем не виновата. Разве только в том, что пыталась добиться права на свою свободу.
- Мне бы такую уверенность в собственной непогрешимости... - проворчал себе под нос профессор и скорее отошел от доски объявлений, направляясь дальше. - Глядишь, и тогда мое будущее было бы гораздо определеннее.
Только ближе к вечеру мальчик вновь пришел в себя: он заворочался на лежанке и глухо застонал, из-за чего Лантея моментально потребовала сделать привал. Жеребца распрягли и отпустили кормиться на ромашковое поле рядом с небольшим обложенным камнями источником с родниковой водой. Витима в это время осторожно перенесли на землю, стараясь лишний раз не тревожить его ноги. Сил у ребенка было немного, он только смущенно просился справить нужду.
