Лагерь пришлось разбить слишком близко к дороге, из-за чего Ашарху было не по себе - теперь любой путник мог заметить пламя их костра. Но нести парня через чащобу в сумерках тоже казалось дурной идеей, поэтому все оставили как было. Уже через четверть часа Лантея поставила на огонь котелок, в котором варился простой, но удивительно ароматный бульон из кусочков сушеного мяса и пары оставшихся картофелин. Хетай-ра все время украдкой поглядывала на обессиленного ребенка, повернувшего свое бледное лицо к костру и в полудреме наблюдавшего за языками пламени. Когда ужин был готов, то девушка мягко погладила парня по лицу:
- Витим, тебе нужно поесть. Давай. Я помогу.
Мальчику подняли голову, и Лантея осторожно поднесла ложку с бульоном к его обескровленным губам. Витим ел неохотно, медленно жуя куски разварившейся картошки, но через пару минут, когда живительное тепло еды наполнило истощенный организм, в ребенке проснулась жажда жизни. Его глаза стали яснее, а с каждой новой ложкой парень все жаднее глотал бульон, сразу же открывая рот для новой порции. Он съел почти треть содержимого котелка, что привело Лантею в восторг - чужеземка была уверена, что хороший аппетит говорил о пробуждении внутренних сил организма.
Когда с бульоном было покончено, в мытый котел залили воды из источника и бросили несколько душистых соцветий ромашки с поля. Ароматный травяной отвар быстро остыл, и путники с наслаждением принялись потягивать терпкий взвар из кружек.
- Вы очень добры, эфенди, - тихо поблагодарил мальчик к концу ужина, утолив голод и жажду. Он самостоятельно приподнялся на локтях, довольно обтер губы и взглянул на своих спасителей.
- Ты еще очень слаб. Лежи, - предостерегла девушка.
- Я чувствую себя гораздо лучше. У меня появились силы.
- Мне приятно это слышать. Значит, все не напрасно.
Чужеземка бросила на профессора выразительный взгляд, в котором читалась плохо скрываемая гордость, что ее дилетантское лечение все же оказалось успешным, хотя Аш в нем так сомневался.
- Это вы нашли меня у дома, эфенди?
- Зови меня Лантеей, Витим, - растянув губы в легкой улыбке, ответила хетай-ра.
- Как скажете. Я теперь, кажется, вам жизнью обязан, Лантея...
- Глупости какие.
- А-а где мы сейчас?
Ашарх веткой поправил в костре крупные головни, и в воздух взлетел сноп ярких искр.
- Часов шесть как выехали из твоей деревни. Не расскажешь, что у вас там произошло?.. - спросил он.
- Если, конечно же, сам хочешь, и у тебя хватит сил! - грубо перебила спутника Лантея.
- Ноги очень болят, но я не могу даже пальцем двинуть, - ответил Витим и бросил обеспокоенный взгляд на прикрытые чистыми тряпками ноги. - Хотя раньше болело еще пуще... Я же буду ходить?..
- Будешь, не переживай. Но пока что не стоит нагружать твои ноги, пока раны не затянутся как следует, - ответила девушка, а в ее голосе сквозила уверенность в собственных словах.
- Ты вчера сказал нам, что знаешь, кто поджег вашу деревню, - ненароком вставил Аш.
- Правда?.. Я уже не помню, что было вчера, и когда оно было это вчера. Все смешалось в голове... Вы не знаете, какой нынче день?
- Двадцатое августа, через пять дней праздник Очищения, - быстро подсчитал в уме Аш. - Думаю, ты пару ночей пролежал там, во дворе дома.
- Выходит, что так... Но помню я далеко не все.
- Расскажи, что ты видел, Витим.
- Д-да, хорошо. Это... это было словно в дурном сне. Я в тот вечер допоздна домой не вертался, все бегал на задворках, где вишневый сад. Со мной были еще Якуж и Данир. Товарищи мои, - начал мальчик и почти сразу же замолчал, нахмурив лоб и с трудом вспоминая события того ужасного вечера.
- Что дальше было? - мягко поинтересовался Аш.
- Потом вдруг мы увидели, что со стороны полей всадники скачут с факелами... Да гогочут так громко, что их далеко слышно! Мы у деревьев притаились в тени, хотели глянуть, кто такие они. А то оказался главный из храма божьего, что в Зинагаре, да его друзья, видимо. Кони у них богато украшены были, блестели все, да на них самих одежды красивые. Хорошо помню, что они песни горланили непристойные да пили. Данир и Якуж побежали домой, отцов позвать, так как в Быстрицах все знают, что жрец в деревню с хорошими вестями не приезжает.
- Почему так? - удивился профессор.
- У нас уже давно свара была с этим жрецом. Тибост его кличут, но в деревне его иначе как Гусак никто не зовет, потому как важный он, словно старый гусь. Он прознал, что в Быстрицах пара хороших ковалей живет, они из Зинагара давно сюда перебрались. И вот вздумалось ему доспехи себе богатые сделать, да начал он наших ковалей навещать. Но мастера-то не хотят задаром ковать, а Тибост все твердил "Это честь большая - на храм божий работать!" и платить не хотел ни квика. Кому ж охота трудиться за спасибо? Ковали отказались, а жрец все бузил - грозил проклятьями, потом друзей своих привел, даже подрались тогда!
- Что же это за жрец такой скверный? - с недоверием спросила Лантея.
- Да их таких по всему Залмар-Афи сотни, - невесело улыбнулся Ашарх. - Пророк Бога направляет на храмы прорву денег, но почти все они идут в карманы отъевшихся жрецов, которые давно уже позабыли о том, что такое истинная вера.
- Вот-вот! - подтвердил мальчик, активно кивая. - Тибост тоже все деньги с верующих трясет, за любой чих! А сам потом коней себе покупает дорогих, зарамской породы. Это всему региону Вех известно!
Профессор уважительно покачал головой: он не понаслышке знал, что на самом юге страны, в Зарамской долине, выращивали лучших жеребцов светло-золотистой масти. Это место было недалеко от деревни, где родился сам Ашарх. И кони эти стоили баснословно дорого.
