- Неужели никого не волнует эта ситуация? - возмутилась хетай-ра.
- А что поделать? Они служители бога, защищены всеми возможными законами, им покровительствует сам Владыка, - сказал мужчина, разводя руками, а после повернулся к мальчику. - Так, значит, этот жрец решил отомстить деревне?
- Ага! Потом, как ковали его прогнали после драки, то его почти месяц не слышно было. Но вот опять появился, значит, когда я его и увидел. Пили они, орали. Да тут я смотрю! А Гусак-то уронил что-то на землю в темноте. Блеснула вещица и пропала в траве. Его люди поискали с факелами, да плюнули. А я подождал, пока они в деревню дальше уедут и побежал сам искать. И нашел! Флягу серебряную, с каменьями! Дорогая, сразу видно! Да на ней имя его выбито.
- И где фляга теперь? - поинтересовалась Лантея.
- В штанах моих, в кармане, - на этих словах ребенок замолчал и осознал, что на нем давно уже не было почти никакой одежды. - Ай... А где же портки мои? Неужто потерял?..
- Не волнуйся, все в сумках. Изорвано, правда, да опалено, но я не выбросила ничего, - успокоила собеседника девушка, поправляя его одеяло.
- Тогда хорошо! Я в Зинагар флягу отвезу. Быстрицы сгорели, но пусть все узнают, что это сделал жрец...
- Витим, а родные-то у тебя есть? - аккуратно спросил Ашарх. - Мы в деревне живых не встретили, кроме тебя.
- Я когда флягу нашел, то голову поднял, а по крышам уже пламя мечется. Я скорее домой побежал, мать звал. Сунулся внутрь, а там все горит. Наш дом-то с краю как раз и стоял. Пока звал их в огне этом, сам дыма надышался, на пол упал. Пополз к выходу, а тут крыша обвалилась - да прямо мне на ноги. Больно было - жуть! Пока я выползти из-под деревяшек пытался, то совсем плохо стало - в глазах темно, дышать нечем. Только и успел с крыльца сползти на землю, и упал.
- Неужели никто выжить не смог? - пробормотала Лантея.
- Пока я к дому бежал, то помню хорошо, что на улице уже люди толпились. Якуж и Данир же раньше прибежали, небось успели крик поднять. А вот маму я не видал нигде с отцом. Потому в дом и бросился.
- Не переживай. Может, им удалось спастись, - сказала девушка, а сама отвела глаза в сторону.
- Я когда очнулся утром, то больно было очень. Кричал что есть сил, но, видимо, уже все ушли из деревни. Не стали по пепелищу ходить. Дома догорали еще, жар стоял... Я отполз во двор насколько смог, но ноги не слушались, так и провалился в сон. Да больше не помню ничего.
- Почему люди не потушили дома и ушли куда-то? - задумчиво спросила Лантея у профессора.
- Смысла тушить ведрами полыхающие костры домов не было. Я почти уверен, что загорелось все очень быстро. По соломенным крышам пламя разносится скоро. А ночевать на пепелище, где дым стоит и жар, никому не захочется, - разъяснил Аш, щелкая костяшками.
- И куда пошли выжившие? - спросила хетай-ра и обеспокоенно взглянула на раненого мальчика.
- В Зинагар, куда ж еще. Просить, чтобы жрец получил по заслугам. Да у многих наших родные там есть, приютят на время, - ответил Витим, почесывая свою грязную голову.
- Вот только ничего селяне не добьются в городе.
- Да! Потому мне и надо в Зинагар. Я привезу флягу, и все узнают, что это был Тибост!
Мальчик отчаянно верил в свои слова, и Ашарху не хотелось разрушать эту слепую детскую надежду.
- Мы поможем тебе, - торопливо уверила его хетай-ра. - Но сейчас тебе стоит поспать, набраться сил. Завтра к вечеру уже приедем в город, а пока что отдыхай.
Парень отказываться не стал. Он достаточно разомлел от горячей еды и теплого костра, рядом с которым лежал, поэтому уже через несколько минут дыхание Витима стало спокойным, а не по-детски сурово сведенные брови расправились. Лантея и Аш, стараясь сильно не шуметь, посасывали хлебные сухари и молча сидели перед огнем, наслаждаясь новой порцией горячего отвара. Где-то недалеко по ромашковому полю бродил вороной жеребец, глухо постукивая подковами о землю, а на небе уже появились первые яркие звезды, похожие на хлебные крошки, рассыпанные по черному бархату.
Убедившись, что Витим крепко заснул, Лантея махнула профессору рукой, приглашая его прогуляться до источника с родниковой водой и обсудить все услышанное этим вечером. Пара беглецов неторопливым шагом двинулась прочь от костра, окунаясь в ночную прохладу, бодрящую и освежающую. Легко пробежавшись тонкими пальцами по траве, хетай-ра сорвала соцветие ромашки и принялась задумчиво его ощипывать.
- Все это как-то неправильно, Аш.
- Что конкретно? - уточнил профессор, ступавший по левую сторону от спутницы, заложив руки за спину.
- Как так получается, что жрец, оберегающий божественные заветы на земле, творит такой хаос, а ему за это ничего нет? Он ведь открыто пользуется своим положением.
- Видишь ли... В Залмар-Афи все построено по такому принципу, что нет ничего выше храмовой власти.
- Но должны же быть какие-то ограничения. Почему жрецам все дозволено?
- Потому что они приближены к правящей верхушке вплотную. Залмар - единственный бог, Владыка - единственный его Пророк, несущий в массы волю всевышнего. А жрецы - верные слуги правителя, которые следят за исполнением этой воли. Храм выше орденов, выше рыцарей-хранителей и уж точно выше народа.
- И всех это устраивает? - с сомнением в голосе спросила девушка, растирая между пальцами последние лепестки ромашки.
- Мы живем по таким правилам уже больше тысячи лет, со времен первого Пророка Бога. Для недовольных у Сынов Залмара всегда готова висельная петля.
Аш шлепнул себя по щеке, убив назойливо жужжащего комара, которых становилось все больше и больше к ночи.
