- Но я бы добилась справедливости для Витима. Он бы этого хотел.
Предчувствуя тяжелый виток беседы, Ашарх сел обратно на скрипучую ступеньку и вздохнул.
- Мальчик жаждал этой справедливости наивно, по-детски, как и положено простому сельскому ребенку. Он верил в торжество закона и неоспоримость доказательств. Но ты уже далеко не дитя, Тея. И нелепое желание добиться справедливости во всем мире - это блажь, которая пустила ядовитые корни в твоем разуме. Невозможно помочь всем на свете, потому что справедливость всегда имеет две стороны - твою и чужую. И обе они верны, какой ни поверни.
- Ты говоришь прямо как моя тетя, - раздосадовано фыркнула Лантея.
- Вот видишь, - профессор едва заметно улыбнулся. - Чият - мудрая женщина. И если ты не желаешь слушать меня, то прими во внимание хотя бы слова своей родственницы.
- Не думала, что ты когда-нибудь найдешь общий язык с тетей или хотя бы поддержишь ее в чем-то. Мне показалось, что отношения между вами весьма напряженные с самого прибытия.
- Так и есть, но это не мешает мне высказывать почтение ее разумности и интеллекту.
- Ха, - совсем невесело усмехнулась девушка, - значит, от моей мамы ты будешь в восторге.
- Ты ничего не рассказывала мне о своих родственниках, Лантея. Помимо тети и мамы, кто у тебя еще есть? - ненавязчиво спросил профессор, срывая травинку и засовывая ее себе в рот.
Ашарх чувствовал, что хетай-ра тяжело переживала смерть Витима, она до сих пор пребывала в хмурой задумчивости, отвечая спутнику небрежно и рассеяно, слабо вняв его наставлениям. А ведь это был всего лишь малознакомый мальчик, пусть и с добрым сердцем, наполненным благими намерениями. Что же тогда должно было случиться с Лантеей, когда она узнала бы о смерти горячо любимой Чият? Профессор был уверен, что только близкие родственники могли бы помочь ей справиться с предстоявшей тяжелой потерей и смягчить ее.
- В Третьем Бархане, откуда я родом, живет вся моя остальная семья, - после небольшой паузы нехотя начала говорить девушка, - мать, отец и сестра с братом. Но, если бы честной, ни с кем из них я никогда не была так близка по духу и видению мира, как с Чият. Потому я оказалась здесь.
Преподаватель перекатил языком травинку во рту, чувствуя, как Лантее тяжело было говорить о семье. Она нервно наматывала на палец прядь еще влажных волос.
- С отцом и младшим братом я практически не пересекалась в Бархане, - продолжила девушка. - По консервативным традициям матриархата хетай-ра, нашим мужчинам не позволяют воспитывать детей, этим всегда занимаются лишь матери. Поэтому отца я впервые увидела уже взрослой, и мы всегда придерживались с ним лишь формального, вежливого общения. Как предписывают наши обычаи и порядки.
- А брату тоже нельзя было с тобой общаться?
- Когда я ушла из города, то он еще не достиг совершеннолетия. До его наступления и прохождения соответствующих ритуалов мальчикам практически запрещено общаться с другим полом. Девочки должны проводить время в своем кругу, а юноши - в своем.
- Получается, ты росла под надзором матери и сестры?
Профессор с интересом слушал неторопливые объяснения Лантеи.
- Да, если можно так сказать... Мать всегда была в своих делах, а моя дорогая старшая сестра только и делала, что потакала матери и во всем желала быть на нее похожей, не отходя ни на шаг от своего непогрешимого идола. А мне, признаться, никогда не нравилась ее склонность к лести.
- В чем-то я тебя понимаю, - вполголоса сказал Ашарх, - иногда кровное родство совершенно не ощущается между близкими, казалось бы, членами семьи. Вы можете жить под одной крышей, вместе работать и есть за общим столом, но будете так далеки друг от друга, словно рождены в разных странах и говорите на разных языках...
Ему неожиданно захотелось открыться своей спутнице, чтобы отблагодарить ее за непритворную откровенность.
- Знаешь, мои родители целыми днями трудились на своей ферме, ухаживая за лошадьми. Для них как будто ничего больше не существовало вокруг. И мой брат и старшая сестра всегда мечтали лишь о том, как им самим скорее достанется хозяйство. А мне все это даром было не нужно.
- А чего же ты хотел? - спросила Лантея, притянув к себе колени, и уперлась в них подбородком.
- Уехать учиться. Но семья меня не поддерживала.
Ашарх неожиданно замолчал, из-за тяжелых воспоминаний ком подступил к горлу.
- Да... Признаться честно, из всех них по-доброму ко мне относилась только младшая сестра. Мара всегда верила, что я исполню свою мечту...
Повернувшись посмотреть на притихшего собеседника, хетай-ра с удивлением заметила, что он с трудом сдерживал слезы.
- Что случилось с твоей сестрой? - тихо спросила девушка.
Тягостное молчание повисло в воздухе, как грозовая туча. Аш сидел без движения какое-то время, зажав в пальцах истерзанную травинку. Его безжизненный взгляд был устремлен в темный лес.
- Она умерла.
Профессор прошептал это почти неслышно. А после резко встал, выбросил стебелек в сторону и толкнул входную дверь.
***
Дверь распахнулась, привычно протяжно заскрипев, пропуская Ашарха внутрь, в сыроватую прохладу дома. В лицо с самого порога ударил запах подгоревших лепешек, пота и почти родная вонь свежего навоза. Исери сидел за вытянутым обеденным столом прямо в башмаках, в которых только недавно вычищал стойла. Комья грязи и сена налипли на подошвы, и вереница липких следов тянулась от самой входной двери.
- Зачем ты натащил в дом навоза? - спросил Аш и, обогнув младшего брата по широкой дуге, направился к еще теплой печи, где лежали свежеиспеченные лепешки.
