Но как только я шагнул через заднюю дверь, запах вывел меня из равновесия. Когда я вдохнул, мой желудок заурчал от предвкушения.
— Папа! — крикнула Фелисити, подбегая ко мне. — Ты дома! — Она обхватила меня за талию и прижалась ко мне.
Несмотря на то, что на полу лежал снег я обнял ее в ответ, не попросив подождать, чтобы я мог снять пальто, сапоги и перчатки. Всякий раз, когда я опаздывал, девочки реагировали таким образом, и я часто думал, не было ли это отчасти беспокойством, о том что я не вернусь домой, не брошу ли я их так, как, по сути, бросила их мать.
— Я дома. Ух ты, как здесь вкусно пахнет.
— Мы приготовили чили. Фелисити подняла на меня глаза и улыбнулась. — И макароны.
Макарон, — сказала Фрэнни стоя у плиты с преувеличенным французским произношением. И если ты не перестанешь называть их макаронами, я больше никогда не приду их готовить.
По тому, как девочки захихикали все сразу, а это был мой самый любимый звук в мире, я понял, что это уже была какая-то шутка между ними. Мое настроение еще больше поднялось. — Что бы это ни было, оно так хорошо пахнет, что мой живот рычит как медведь.
Фелисити прижала свое ухо к моему животу. — Так и есть. Ты прав. Затем она посмотрела на Фрэнни. — А ты знаешь, что у моего папы есть волосы на животе?
Фрэнни разразилась смехом, а я задумался о том, чтобы задушить своего среднего ребенка. — Спасибо, Мэвис. Я уже говорил, тебе сегодня, что у тебя дурацкая стрижка?
Она покачала головой. — Нет.
— Ну, так и есть. А теперь дай мне снять сапоги и пальто, чтобы я мог поесть, хорошо?
— Хорошо.
Я снял сапоги и оставил их на ковре в прихожей рядом с четырьмя другими парами обуви, бросил перчатки и шапку на маленькую скамеечку возле двери и повесил пальто. Пока меня никто не видел, я провел пальцами по волосам, пытаясь восстановить ущерб, нанесенный двухчасовым ношением шапки.
Когда я вошел на кухню, Уинни сразу захотела меня обнять. — Привет, папочка.
— Привет. Давно не виделись. Я взял ее на руки, и прижал к груди.
Через ее плечо я с недоверием осмотрел место происшествия. На кухне было гораздо чище, не такой я оставил ее сегодня утром. Никто не смотрел в экран телевизора. На кухонном столе, за которым сидела Милли, стояла тарелка с бледно-желтыми пирожными макаронс.
— Эти штуки потрясающие, — сказала она мне с набитым ртом. — И они без глютена! Мы использовали миндальную муку.
— У меня была миндальная мука? — спросил я, с удивлением.
— Мы с Уинни заехали в магазин по дороге сюда, — сказала Фрэнни, помешивая чили.
Мой желудок снова заурчал. — Дай мне знать, сколько я должен тебе за продукты.
— Не беспокойся об этом. Она подмигнула мне через плечо, отчего я весь задрожал.
— Папа, а ты знаешь, что у макарон есть ноги? — спросил Уинни, заставив Фрэнни рассмеяться.
— Представляю себе, — сказал я, усаживая ее на пол. — Девочки, вы уже поужинали?
Милли кивнула, закатив глаза. — Да, и я сделала домашнее задание и позанималась на пианино.
Фрэнни стояла ко мне спиной, и я наблюдал, немного пораженный, как она кладет чили в тарелку. — Где мои настоящие дочери и кто эти самозванки? — спросил я.
Она повернулась ко мне, на ее лице была улыбка, а в руках — дымящаяся тарелка.
— Вот. Это для тебя.
— Спасибо. Выглядит потрясающе. Взяв тарелку у нее, я обошел стойку и опустился на стул рядом с Милли.
— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? — спросила Фрэнни, положив передо мной салфетку и ложку.
На самом деле мне хотелось пива, но я подумал, что лучше не пить, так как мне придется везти ее домой. — Может, воды, но я могу взять. Я снова начал вставать.
— Принесу. Садись. Она сочувственно посмотрела на меня. — Ты только что приехал, и поездка должно быть была стрессовой.
— Да.
Забыв на мгновение о том, что я голоден, я смотрел, как она берет стакан из буфета и наполняет его, выглядя совершенно по-домашнему на нашей кухне. Она поставила воду передо мной, пока Уинни и Фелисити прыгали по кухне, рассказывая мне обо всем, что они приготовили.
— Я помогала нарезать болгарский перец, — с гордостью сказала Фелисити. — А в чили есть тыква!
— Я посеяла муку, — объявила Уинни.
— Просеяла, — поправила Фрэнни.
— А я отделила желтки от белков для макаронс, но я испортила первую пару и потратила несколько яиц, — сказала Милли с виноватым выражением лица.
— Все в порядке, Милли. — Фрэнни оперлась локтями на столешницу напротив нас и улыбнулась моей старшей дочери. — Это сложно и требует практики. Раньше я тоже постоянно ошибалась. А ты отлично справилась, убедившись, что тесто достаточно перемешано. Наше безе было идеальным, а это большой подвиг для первого раза.
Она переоделась из рабочей рубашки в свободный серый свитер, который как бы спадал с одного плеча, обнажая что-то белое и кружевное под ним.
Я быстро опустил глаза на свою еду и сосредоточился на ней. На самом деле, я набросился на первую тарелку чили, которую дала мне Фрэнни, так быстро, что обжег язык, но мне было все равно. Оно было горячим и вкусным, с курицей и овощами.
— Папочка, можно мы посмотрим Энди Мака? спросила Милли, спрыгивая со стула. — Фрэнни сказала, что мы должны подождать, пока ты вернешься домой, чтобы посидеть перед телевизором. Я кивнул девочкам. — Все в порядке.
Дети ушли в гостиную и включили телевизор, пока я выскребал дно своей тарелки. Когда все до последнего кусочка было съедено, я отложил ложку и положил руки на живот. — Боже, это было вкусно.
— Есть еще, — предложила Фрэнни.
— Продано. Схватив свою пустую тарелку, я соскользнул со стула и обошел стол. Еще одну тарелку, а потом я отвезу тебя домой.
— О, тебе не нужно везти меня домой, — сказала она, когда я шел мимо нее к плите, стараясь, чтобы мое тело не касалось ее.
— Я обещал твоей маме, что привезу тебя. Я снял крышку с кастрюли с чили и зачерпнул еще в свою тарелку. И за рулем сейчас сложно. Я бы не хотел выпускать тебя на дорогу, особенно когда ты так много для меня сегодня сделала. Хотя меньше всего мне хотелось снова выезжать на дорогу. Мне пришлось бы взять с собой девочек, так как из-за метели дорога была слишком долгой, и я не мог оставить их одних.
— Ничего особенного. Я наслаждалась этим. Мои дни на работе могут быть довольно однообразными, особенно зимой, когда в гостинице малолюдно.
Я положил крышку на кастрюлю и снова обошел ее, заняв свой стул. — Тебе нравится работать на ресепшен? Есть ли в Кловерли другая работа, которая тебя интересует?
Она пожала плечами и снова облокотилась на столешницу. Хлоя предложила мне управлять дегустационным залом в Траверс-Сити, но на самом деле я не так уж много знаю о вине. Мне лучше работать в гостинице. Мне нравится работать с едой, особенно с выпечкой.
— Судя по тому, что я слышал, у тебя это замечательно получается — и судя по тому, что я пробовал, конечно. Ты когда-нибудь думала об открытии пекарни?
Ее глаза опустились на руки. — Немного.
— И?
Она не ответила сразу. — Не знаю. Чтобы начать бизнес, нужно много времени и денег, а я не очень… авантюрная. Не думаю, что из меня получится хороший предприниматель.
— Я думаю, ты сможешь сделать все, что захочешь, — сказал я ей.
— Правда? — Она подняла глаза и мягко улыбнулась, заставив мое сердце пропустить несколько ударов.
— Правда.
— Думаю, я могла бы поговорить с отцом, — сказала она со вздохом. — Но у моей мамы будут проблемы с этим.
— Почему?
Она выпрямилась и прислонилась спиной к острову, слегка закатив глаза. — Ничего особенного, на самом деле, но я родилась с пороком сердца, из-за которого у меня немного повышен риск сердечного приступа, веришь или нет, поэтому она всегда беспокоится о стрессе и его влиянии на меня.
— Я этого не знал, — сказал я, понимая, что, вероятно, есть много вещей о ней, которые я не знал, но хотел бы знать. — Ты сейчас в порядке?
