Перевернувшись на спину, Вадим уставился в белоснежный потолок. Зацепиться взгляду было не за что: ни трещинки, ни пылинки. Глаза непроизвольно закрылись, и снова стало клонить в сон. Ни вспоминать, ни думать о чем-то больше не хотелось. Как не хотелось с кем-то разговаривать, покидать эту кровать, этот номер.
«Знакомая ситуация, прежде не раз пережитая: после обильной дозы спиртного следующий день напрочь выпадает из жизни. А ведь зарекался… — усмехнулся он. — Сколько там времени? Пора бы меня выселять из номера… Странно, что медлят… Надо позвонить на рецепцию… — заторможенно думал он, находясь практически в пограничном состоянии между реальностью и сном. — Или сделать это позже?»
Чувство ответственности пересилило. Нащупав на тумбочке телефонную трубку, он набрал короткий номер и с удивлением узнал, что рано утром, когда до него наконец дозвонились, он отказался от такси в аэропорт. Так как номер изначально был забронирован им до среды, его решили не беспокоить. Правда, поинтересовались, когда можно убрать комнату.
«Пить надо меньше, — с досадой шмякнул он трубку на место. — Давно со мной такого не случалось… Потерял квалификацию… — то ли грустно, то ли насмешливо подумал он о себе и тут же вернулся к больной теме: — От любви до ненависти бывает не только один шаг. Иногда достаточно одной прочитанной страницы. Да что там страницы — хватило и абзаца… А вот интересно, возможен ли обратный путь, от ненависти к любви? — задался он неожиданным вопросом. — Теоретически — да. Слышал. Но на практике — вряд ли… Да и нет у меня к ней ненависти. Самому странно: столько лет ненавидел в душе неведомую журналистку, а как только узнал, кто она, все куда-то испарилось… Эх, Катя, Катя! Ведь, не напиши ты много лет назад ту статью, все сейчас было бы иначе. И жили бы мы вместе долго и счастливо… Надо матери позвонить, чтобы не ждала».
Мобильник, к его удивлению, был отключен. Вернее, разряжен. По всей видимости, поутру он долго пытался разбудить хозяина и выработал весь заряд батареи.
Пришлось вставать, искать в чемодане зарядное устройство. Дождавшись загрузки, Вадим снова прилег и набрал домашний номер.
— Здравствуй, мама.
— Здравствуй, сыночек. Ты уже прилетел? Ну и слава Богу. А то я переволновалась: у нас такая пурга поднялась! Снег, ветер! Все думала, как же самолеты садиться будут? — скороговоркой выдала мать.
— Мама, я не прилетел. Я остался во Франкфурте.
— Ну вот, я так и знала, что погода нелетная, — расстроилась Нина Георгиевна. — А Кате ты сообщил, что рейс отменили? — заволновалась она и, не дожидаясь ответа, продолжила также скороговоркой: — Она вчера вечером заезжала, сразу после твоего звонка. Вид такой измученный, словно заболела. Ты бы поберег ее, Вадик.
— А что с ней, не сказала? — автоматически задал сын встречный вопрос.
— Не сказала. Я уж и так, и этак пыталась ее расспросить. Ну а после того, как газету прочитала, так вообще чуть сознание не потеряла.
— Какую газету?
— Ту, что ты вчера просил отыскать. Сто раз пожалела, что дала ей прочесть. Рассказала, что ты звонил и просил напомнить фамилию журналистки.
— …И как она отреагировала? — напрягся Вадим.
— Побледнела, бедняжка. Потому и говорю, поберег бы ты ее, Вадик. Девушка она впечатлительная, работа у нее нервная, вредная. А ей еще, — мать сделала недвусмысленную паузу, — детей рожать.
— Я не выбирал для нее работу, — буркнул он. — И вообще, по-моему, ты торопишь события.
— Ну, может, и тороплю, — согласилась Нина Георгиевна. — Только кто ж тебя поторопит, если не я? Наконец-то встретил женщину, которая тебе по душе, по сердцу. Разве я не вижу? Давно пора сделать предложение!
— Если ты помнишь, то официально она замужем, — стал раздражаться сын от столь явного напора. — Еще не известно, даст ли ей муж развод.
— Что значит «не даст», если она его не любит?.. Вадик, мне не нравится твое настроение.
— Мне оно тоже не нравится… К счастью или к сожалению, но ты пока многого не знаешь. Так что, пожалуйста, давай без подобных разговоров.
— Чего это я не знаю? — насторожилась мать. — Что-то случилось? Ты что-то от меня скрываешь? Вы поссорились?
— Никто ни с кем не ссорился.
— Тогда в чем причина? Не понимаю… — растерялась Нина Георгиевна. — Катя вчера была сама не своя, ты так нервно реагируешь. Ты ей хотя бы позвонил, что не прилетишь? Хочешь, я позвоню.
— Мама, я тебя прошу, не учи меня! И уж тем более не звони Кате! — разозлился Вадим.
— Но ведь это как-то не по-мужски получается, — предприняла мать очередную попытку образумить сына. — Если появилась проблема, ей надо идти навстречу, нельзя от нее прятаться. Тебя так отец учил.
— Вот именно! Отец! И я сам буду решать, что по-мужски, а что нет!
— Но, Вадик… Так нельзя… — забормотала женщина.
За все годы в подобном тоне он разговаривал с ней только раз. Много лет назад, когда они с отцом восстали против его отношений с женщиной.
— Можно. Иногда — даже нужно, — жестко ответил тот. — И на этом закончим… Да, забыл спросить, — сменил он тон, дав понять, что возврата к прежней теме быть не может. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — односложно ответила Нина Георгиевна, которая все еще никак не могла прийти в себя.
— Вот и замечательно. Я тебе еще позвоню, — и он быстро отключился.
— …Хорошо… — опустив трубку, машинально повторила Нина Георгиевна и добавила: — Хорошо чувствовала… Ох, надо Гале звонить! Может, она что знает? Может, что заметила? — ухватилась она за спасительную мысль и, нащупав на полке очки, принялась нервно набирать номер. — Ох, глупые, глупые, что же они делают?..
Поговорив с матерью, Вадим отыскал в меню мобильника номер Кати и долго смотрел на дисплей. Так и не решившись нажать кнопку вызова, он положил телефон на тумбочку, присел на край кровати, закрыл глаза, потер пальцами виски, в которых после разговора на повышенных тонах что-то ритмично и надрывно пульсировало.
Судя по всему, до окончательного отрезвления организму было еще далеко. Хорошо хоть не мутит, качественный виски попался. В остальном ничего не изменилось: все та же тупая боль во всем теле. На душе — мерзко, грязно и… пусто. Ничего, кроме хаотичных обрывков мыслей, также переживающих похмелье.
«Надо принять душ, — зацепился он за одну из них, показавшуюся спасительной. — Побриться, переодеться, спуститься в ресторан и поесть. Но сначала заварить чай покрепче. И сахару побольше. Проверенный метод, должно помочь».
Заставив себя подняться, Вадим достал из холодильника бутылку воды, налил в чайник, щелкнул тумблером и, дожидаясь, пока закипит, подошел к окну. Открывшийся вид на город полностью совпадал с его настроением. Капли на стекле, серое небо, вязкая, низкая облачность, размывшая улицы и проспекты, поглотившая верхушки небоскребов.
