стал моим научным руководителем. Но несмотря на хорошие отношения, на Саныча у меня тоже есть папочка с компроматом. Мне бы не хотелось пускать ее в ход. Надеюсь, до этого никогда не дойдет.
Мои мысли прерывает звонок рабочего телефона.
— Да, — поднимаю трубку.
— Можете заходить.
Беру со стола папки и направляюсь в кабинет директора.
— Давно тебя не было на работе, — смеясь, жмет мне руку.
— Я же работаю где угодно, но только не на своем реальном месте, — отшучиваюсь.
Сажусь с директором за стол. Тут же секретарь приносит нам два кофе.
— Что-то случилось? — серьезно интересуется директор, когда женщина выходит за дверь.
— Да. Силовики переступили черту окончательно, — я пододвигаю к директору папки. — Здесь полные компроматы на Балакина, Синицына, Вершинина и Колобкова. Их нужно брать.
— Ну подожди брать. Их сокращения в два раза вполне достаточно.
— Они установили за мной слежку, поставили на прослушку мой гражданский телефон, а потом начали меня шантажировать. Это уже перебор, товарищ генерал. Я такое простить не могу.
Генерал хмурится. Уж я-то знаю, как он не любит, когда кто-то зарывается на нас, на безопасников. Директор берет папки и принимается изучать. Я успеваю выпить несколько кружек кофе, пока он не дочитывает последнюю.
— В принципе, ничего удивительного, — выносит вердикт.
— Надо уже покончить с ними раз и навсегда. По-хорошему они не поняли, значит, надо действовать по-плохому.
Но директор не спешит со мной соглашаться, что заставляет меня начать нервничать.
— Президент одобрил твое предложение урезать их в правах и деньгах. Но сажать — это слишком. Без разрешения президента мы не можем их взять. А глава государства никогда не даст такое разрешение. Он, кстати, все еще на тебя злится.
Рейтинг до сих пор не восстановился, — последнюю фразу директор говорит с укором.
Статья Алены конкретно мне все испортила. Рейтинг президента обвалился, и он действительно хотел уволить меня с поста министра. Но ему понравилась идея про силовиков, плюс директор убедил его, что на этой должности нужен именно я.
— У меня есть план, как можно вернуть рейтинг президента обратно.
— Как?
— Отдать компромат на силовиков прессе. Все их махинации выйдут в СМИ, разгорится грандиозный скандал. Мы возьмем их красиво, прямо в кабинетах и на камеру. Отличная пиар-кампания для президента будет, я считаю. Борьба с коррупцией в высших эшелонах власти. Телезрители это схавают, и рейтинг президента взлетит до небес. Про повышение налогов больше никто не вспомнит.
Директор все равно сомневается. Если он не согласится, мне придется идти вабанк и сливать инфу журналистам в обход начальства. Это чревато тем, что моя голова полетит с плеч. В лучшем случае меня уволят, а в худшем тоже посадят.
Найдут, за что. У директора наверняка лежит папочка с компроматом на меня.
Но зато я спасу Алену, а это для меня самое главное. На себя мне наплевать, а на Алену — нет.
— Я обсужу это с президентом, — наконец, говорит директор. — Предложу ему такой вариант предвыборного пиара. Согласится — значит, возьмем их с помпой и покажем всей стране, как мы боремся с коррупцией. Но если глава государства не захочет, значит, будем действовать по первоначальному плану: проводить реформу с их постепенным сокращением. Это президент одобрил.
— Когда вы к нему пойдете?
— Как только он сможет меня принять, так сразу.
— Хорошо. Спасибо, товарищ генерал.
— Да не за что. Почаще заглядывай на работу.
— Ближайшие дни я буду здесь. Мне еще собирают информацию на двух человек.
Директор поднимается с места, и я следом за ним.
— А по поводу чего тебя силовики шантажируют? — неожиданно спрашивает.
Я сомневаюсь, говорить ли ему об Алене. Конечно, он и так все про меня знает, но не хочу лишний раз упоминать ее имя.
— Они посягнули на мою семью, — отвечаю, с одной стороны, честно, а с другой — обтекаемо.
— Они просто не знают, кто ты.
— Мне все равно. Я им это не прощу.
Выхожу из кабинета директора, возвращаюсь к себе и включаю телевизор. Алена уже по всем каналам. В ее съемной квартире обнаружили нарколабораторию.
Я правда не хотел с силовиками по-плохому. Даже после того, как они вызывали к себе Иру и склоняли ее шпионить за мной. Но за Алену они мне ответят.
Глава 74
ЯРОСЛАВ
Мои ребята копают на Касьянова и Ломакина день и ночь. И если у Касьянова все его темные делишки на ладони, то Ломакин хорошо шифровался. Доказать, что самолет действительно принадлежит ему, очень сложно. Только к концу пятого дня ребятам удается найти подтверждения того, чтобы Глеб выводил деньги в офшор, а потом офшорная фирма покупала самолет, на котором Ломакин летает в отпуска.
Все эти дни Алена не сходит с экранов телевизора. Журналистское сообщество встало на ее защиту. Они пишут открытые письма президенту, требуют честного расследования возникновения уголовного дела, не верят правоохранительным органам. Три газеты выходят с одинаковыми первыми полосами в поддержку Алены Добровой.
Я в шоке. В приятном, конечно же. Вряд ли протест журналистов поможет Алене, но я рад, что у нее такие хорошие коллеги, причем даже в конкурирующих изданиях.
Журналисты постоянно соревнуются друг с другом за эксклюзивы, меряются пиписьками, у кого статья лучше, но, когда кто-то из них попадает в беду, на его защиту становятся все без исключения.
Это невероятно. Ни на госслужбе, ни в органах безопасности я такого не видел.
Я не знаю, где Алена. Я больше не звонил Ире и в министерство не приезжал.
Для Алениной же безопасности мне лучше не знать, куда Ира ее спрятала.
А силовики объявили Алену в федеральный розыск. На меня больше не выходят, никаких неожиданных встреч на дорогах мне не устраивают. Думают, что загнали меня в капкан. Слежка за мной сохраняется, поэтому я шифруюсь максимально: живу в служебной квартире ФСБ, езжу на такси, которые ловлю
