— Это первое издание. Книга действительно очень редкая. Если вы посмотрите на титульный лист, увидите дату — 1847 год. И вы должны взять ее — мне очень хочется, чтобы она была у вас. Вы обидите — нет, даже оскорбите меня, — если откажетесь.
— Но она должна стоить кучу денег! Как на это отреагирует ваш отец? Не будет ли он возражать против столь щедрого подарка? Что он на это скажет?
Франческа почувствовала, что в ней поднимается волна раздражения. Опять он обращается с ней, как с неразумным ребенком, неспособным и шага сделать без родительского благословения! Однако она пояснила довольно мягким тоном:
— Папа не имеет никакого отношения к этому. Книга принадлежит мне. Она из коллекции первых изданий классических произведений, оставленной мне мамой. А она получила эти книги от своего отца, лорда Драммонда. Коллекция передается уже в нескольких поколениях. На титульном листе вы увидите семейный герб семьи моей матери, а не отца. Поэтому я вправе поступить с этой книгой, как мне заблагорассудится. Я хочу, чтобы эта книга осталась у вас на память обо мне. — Франческа пригубила шампанское и быстро добавила: — На память о фильме.
Виктор выпрямился, перелистывая книгу и не находя нужных слов. Он был очень тронут подарком. Ведь эта книга была частью Франчески, частью бесценного наследия, переходившего в ее семье от поколения к поколению. По какой-то необъяснимой причине к горлу подступил комок. После долгой паузы он произнес:
— Спасибо. Я всегда буду дорожить этой книгой, Франческа. Это один из самых прекрасных и имеющих глубокий смысл подарков, которые я когда-либо получал.
— Я так рада, — ответила она, сияя от удовольствия, что подарок понравился Виктору и тронул его. Поднявшись, она взяла бокалы и вновь наполнила их.
Я очень сожалею, что вам пришлось отложить визит на уик-энд в Лэнгли из-за несчастного случая с папой. — Она предпочла не упоминать, что граф упал с лестницы в библиотеке, когда искал именно эту книгу для нее. — Папа был очень расстроен. Дорис тоже. Они очень вас ждали. И Катарин так хотела поехать. Но, наверное, что ни делается, все к лучшему. Нам бы очень не хватало в этой поездке Ники, правда? — спросила она, ставя бокал на стол перед Виктором и усаживаясь на свой стул.
— Да, конечно, — спокойно ответил он, задумавшись о совершенно явном интересе Франчески к его другу. К собственному удивлению и даже раздражению, он почувствовал ощутимый укол ревности. «Боже мой, — озадаченно подумал он, пытаясь избавиться от этого незнакомого и недостойного его чувства, — это даже смешно!» Осознавая, что пауза становится неприлично длинной, он громко кашлянул. — Я ничего не слышал от Ника, но пока, наверное, и рано. Он, безусловно, объявится на следующей неделе, С ним все будет хорошо; Ник исключительно жизнестойкий человек, — закончил он уже почти для себя.
— Да, я тоже так думаю. Не стоит волноваться.
Франческа пристально наблюдала за Виктором, почувствовав по его голосу, как близко к сердцу принимает он все, связанное с Ником. Пытаясь как-то отвлечь его от этой темы, она оживленно воскликнула:
— Когда я разговаривала с Дорис сегодня днем, она предложила мне устроить вечеринку в Лэнгли, приурочив ее или к началу натурных съемок в Йоркшире, или к съемкам в замке. Это было бы здорово, как вы думаете?
— Да, потрясающая идея, — с прояснившимся лицом согласился Виктор. — Кстати, а кто такая Дорис? Вы упомянули ее имя несколько раз за последние дни.
— О Господи! Вы, конечно, не знаете о Дорис Астернан. Она — подруга моего отца и очень-очень симпатичная личность. Замечательная. Мы с Кимом обеими руками за нее и очень хотим, чтобы отец наконец женился на ней. Тогда все мы сможем расслабиться, особенно Дорис.
Виктор усмехнулся, сочтя ситуацию довольно забавной.
— Похоже, что вам очень хочется иметь мачеху. Но так ли сильно хочет ваш отец иметь жену? Это гораздо существенней, по-моему.
— Конечно, хочет! — Это было сказано с такой юношеской убежденностью, что развеселило Виктора еще больше. Прежде чем он успел вставить слово, Франческа продолжила: — Я вам больше скажу: Дорис необходима ему в качестве жены. Она идеально подходит ему.
— Неужели? — с долей иронии отреагировал Виктор, но по выражению лица Франчески определил, что она говорит абсолютно искренне. Впрочем, иначе она и не умела. Во взгляде, который он бросил на девушку, смешались восхищение и нежность. — Дорис чертовски повезло, что вы ее поддерживаете, Франческа. Просто чертовски. Большинство дочерей реагирует на подобную ситуацию совсем иначе — вовсе не так великодушно и доброжелательно.
— О, это я знаю, — быстро ответила она. Видно было, что на эту тему она не раз размышляла. В чистых глазах девушки Виктор неожиданно заметил удивительную для ее возраста мудрость. — Но дети так часто бывают эгоистичны. Обычно они думают только о себе, не задаваясь вопросом, каково живется их вдовым родителям, с какими проблемами им приходится сталкиваться. — Произнося эту тираду, Франческа посерьезнела. — Они не принимают во внимание необходимость общения, не говоря уже о любви, дружбе и разделенной жизни. Я думаю, они просто сбрасывают со счетов одиночество, считая, что в нем нет ничего страшного. Но человек может умереть от одиночества. — Франческа замолчала на мгновение, ожидая реакции Виктора, но ее не последовало, и она продолжила: — Правда ведь, может?
— Да, — ответил он, пораженный зрелостью и пониманием, стоящими за словами девушки. — Одинокая жизнь очень часто сродни смерти, — пробормотал Виктор и резко замолчал, осознав, что сказал больше, чем хотел. Чувствуя себя неловко, он вскочил с места. — Как насчет еще одного стаканчика шампанского?
— Благодарю вас. — Франческа выпрямилась, наблюдая за Виктором, когда он шел через комнату к комоду. «Он хорошо знает, что такое одиночество», — внезапно осознала девушка, интуитивно понимая, что истинная суть вещей часто сильно отличается от лежащей на поверхности. Неудивительно, что Виктор так дорожит дружбой Ника. Открытое сердце Франчески наполнилось нежностью по отношению к Виктору. Он был сильным красивым мужчиной в самом расцвете жизни. Он был мировой знаменитостью и кумиром миллионов. Он обладал большими деньгами, и все равно в этом человеке чувствовалась какая-то… какая-то ранимость и уязвимость. Эта мысль никогда раньше не приходила Франческе в голову и сейчас очень удивила ее. Виктор повернулся, и она резко отвела голову в сторону, не желая, чтобы он увидел обожание на ее лице.
Он принес ведерко со льдом, поставил его на кофейный столик, налил шампанское и в несколько длинных шагов достиг дивана. Развалившись в небрежной позе, Виктор закинул одну руку на спинку и скрестил длинные ноги.
