Он принес ведерко со льдом, поставил его на кофейный столик, налил шампанское и в несколько длинных шагов достиг дивана. Развалившись в небрежной позе, Виктор закинул одну руку на спинку и скрестил длинные ноги.
— Расскажите мне еще что-нибудь о Дорис, — с улыбкой предложил он Франческе. — Как выглядит этот образчик совершенства?
— О, она вовсе не образчик совершенства! — запротестовала девушка. — Очень далека от этого. Я думаю, что именно по этой причине она мне так сильно нравится. Дорис исключительно человечна и полна самых очаровательных несовершенств, которые, по-моему, и делают ее такой душкой. К тому же у нее потрясающее чувство юмора. Рядом с ней удивительно легко и никогда не бывает скучно. У этой женщины — неисчерпаемый запас энергии, но при всей своей восторженности она достаточно практична. — Франческа наморщила лоб, задумавшись. — Что еще я могу рассказать вам о Дорис? Ну, она высокая и достаточно интересная, с короткими вьющимися рыжеватыми волосами и яркими зелеными глазами. С моей точки зрения, она блестящая женщина. И, что для меня важнее всего, наш отец значит для нее исключительно много.
— М-м-м… Выразительный портрет вы нарисовали! Неудивительно, что вы хотели бы иметь Дорис в качестве мачехи, — с улыбкой сказал Виктор. — А как давно они встречаются?
— Пару лет. — Франческа подняла свой стакан и сделала глоток, глядя на Виктора через кромку бокала. — Да, кстати, она американка. Из Оклахомы.
— Ничего себе! — с легким удивлением произнес Виктор, пытаясь представить себе изысканного графа рядом с провинциалкой с юго-запада Америки. Но, если Дейвид Каннингхэм проникся теплыми чувствами к этой женщине, она вряд ли похожа на провинциалку. — Вы сказали, ее фамилия Астернан?
— Да. Дорис — вдова Эдгара Астернана, магната мясоконсервной промышленности. Сейчас его компания принадлежит Дорис. — Франческа сделала паузу, внимательно посмотрев на Виктора. — Почему у вас такой удивленный вид, Виктор? Вы встречали когда-нибудь Дорис? Знаете ее?
— Нет. Но я знаю компанию Астернан. В Штатах нет человека, который бы о ней не слышал. Очень крупная компания, такая же, как «Армор» и «Свифт». Эти две последних тоже базируются в Чикаго, потому что там самые большие бойни. — Виктор присвистнул. — Да, не слабую компанию она унаследовала. И состояние, надо думать, тоже.
— Очевидно, так. — Франческа призадумалась, а потом доверительным тоном продолжила: — Папа иногда бывает таким странным. Временами у меня создается ощущение, что это все из-за денег Дорис… — Она запнулась и уставилась на свои руки.
Виктор мягко заметил:
— Это легко объяснимо, Франческа. У него своя гордость. — Он внимательно посмотрел на девушку и добавил: — Но не забивайте свою хорошенькую головку мыслями об этом. Они сами как-нибудь решат свои проблемы. Если, конечно, захотят. И, что бы ни случилось, это будет к лучшему. В жизни все происходит к лучшему. — Виктор поднялся. — Пойду-ка я на кухню, пока все не превратилось в угли.
Франческа привстала.
— Я помогу вам.
— Нет, — возразил он, стоя в дверном проеме. — Вы можете зажечь свечу и не более. Я надеюсь, вы нагуляли аппетит? Это важно, потому что сейчас вам представится возможность приступить к одному из самых великолепных итальянских обедов, когда-либо приготовленных на этой земле. Потрясающий обед! — Он поцеловал кончики пальцев и театрально закатил глаза. — Сегодня я превзошел себя, прошу вас принять мои слова на веру. Это будет полный обалдемон.
Франческа засмеялась.
— Если шеф-повар удовлетворен, я тем более буду в восторге.
Виктор подмигнул и вышел.
У Франчески было такое дивное настроение, что она беспричинно радостно улыбнулась себе. Встав с места, она прошла к зеркалу и окинула себя быстрым взглядом. От тепла в комнате и от выпитого шампанского ее высокие скулы окрасились легким румянцем, глаза блестели необычно ярко. От шампанского или от Виктора? Конечно, от Виктора. Она поспешила обратно к столу и быстро уселась на стул, не желая, чтобы ее снова «застукали» прихорашивающейся. Франческу переполняла радость, когда она вспоминала комплименты Виктора и думала о том, какой замечательный вечер у них получился. Пока все было прекрасно. Ей даже хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это. Вначале она немного опасалась, что Виктор будет вести себя натянуто и держать дистанцию, и сама она от нервозности не сумеет найти правильный тон. Но он был совершенно естественным и, что еще важнее, принимал ее такой, какая она есть. От этого Франческа чувствовала удивительную легкость.
— Первое блюдо подано, — провозгласил Виктор и торжественно вступил в комнату с двумя тарелками на подносе, между которыми стояли масленка, корзинка для хлеба и бутылка охлажденного сухого вина.
За время отсутствия Виктор успел надеть свой серо-голубой шелковый галстук и бледно-серый кашемировый пиджак спортивного покроя. Пока он шел к столу, Франческа в очередной раз отметила его элегантность, безупречный вкус в одежде, которая стоила огромных денег, и распространяемую им ауру успеха и обаяния. Совсем недавно он выглядел таким домашним в рубашке с закатанными рукавами… А сейчас снова стал знаменитой кинозвездой, и это превращение неожиданно расстроило Франческу. Она остро почувствовала свою неискушенность в жизни, подумала о своей ничем не выдающейся внешности, сшитой собственными руками юбке… Но, по крайней мере, новый свитер не подкачал. И вообще она была воспитана в духе того, что одежда не делает человека. Не только мужчину, но и женщину. Однако осознание непреложности этой истины не спасло Франческу от сожаления по поводу того, что на ней не надето роскошное вечернее платье — такое, как есть у Катарин.
Она посмотрела на Виктора и весело сказала:
— В жизни не видела, чтобы кто-нибудь так ловко управлялся с подносом.
— И неудивительно, но это не дар Божий, а приобретено практикой. Я ведь был официантом. Не смотрите на меня с таким сомнением — это правда. — Виктор усмехнулся — его явно позабавил произведенный его словами эффект. Составив все принесенное на стол, он пояснил: — Когда я только приехал в Голливуд, мне пришлось искать постоянную работу, чтобы содержать жену и детей, дополнительно к моей нестабильной работе на студии. Так я стал официантом. Чертовски хорошим официантом, не побоюсь этого громкого слова.
— О! — только и смогла сказать Франческа. А про себя подумала: «Я так многого не знаю о нем… Фактически не знаю ничего о его жизни».
— Надеюсь, вам нравится проскутто, — небрежно заметил Виктор, садясь напротив Франчески и разливая вино. Он взял кусочек хлеба и разломил его пополам.
