— Он не знает, что я здесь.
— Как?
— Я ему не сказала.
Доктор был несколько озадачен.
— Извините, сеньора, за вопрос, — сказал Гоньи, — но кем вам приходится наш будущий пациент?
Женщина еще больше смутилась:
— Мы… мы очень хорошие друзья.
— Понятно.
Доктор Гоньи взял журнал и сделал в нем запись.
— В четверг в три часа дня вас устроит?
— Меня?
— Вас.
— Меня да, — засуетилась женщина, — но я не уверена, смогу ли убедить его.
Доктор почесал густую бороду.
— Хочу вас предупредить, сеньора, — произнес он, — что лечение будет совершенно безрезультативным, если пациента доставят в клинику силой.
— Я понимаю.
— Поговорите с ним, постарайтесь убедить и тогда приходите, — посоветовал доктор.
Тереза поднялась:
— Хорошо, доктор.
Она собралась уже уходить, но доктор Гоньи достал из красной папки лист бумаги.
— Да, вот еще…
— Что это?
— Это наш прейскурант.
Тереза взяла бумагу.
— Это может представить определенный интерес, — добавил хозяин клиники.
На миловидном лице Терезы отразилось нескрываемое удивление, вызванное прочитанным прейскурантом.
— Так дорого?
Доктор развел руками.
— Но позвольте…
— Видите ли, сеньора, — сказал Гоньи, — это особое лечение, новая методика, в общем, вы понимаете…
— Я понимаю.
— И потом, сеньора Салинос, когда речь идет о жизни любимого человека, о деньгах не думают.
Женщина промолчала.
— Итак, — подвел итог их беседы доктор Гоньи, — если вас это заинтересовало, прошу к нам с вашим другом.
Тереза положила на стол бумагу.
— До свидания, доктор Гоньи.
— Всего хорошего.
Женщина грациозно повернулась и вышла из кабинета.
Старый Бенигно давно уже собрал вещи, упаковал их в чемодан и теперь сидел в столовой в ожидании хозяйки, чтобы получить окончательный расчет и попрощаться навсегда.
Рядом с ним хлопотала по хозяйству Чела.
— А вы хорошо ладите со своей племянницей? — спросила девушка, обеспокоенная будущим старика.
— Хорошо, очень хорошо.
Бенигно усмехнулся:
— Впрочем, у меня-то особого выбора и нет.
Чела согласилась:
— Да…
— Трудно предположить, что меня в моем возрасте возьмут домоуправляющим, а тем более шофером.
Девушка вздохнула. Ей от души было жаль старика.
— Я буду очень скучать, Бенигно.
— Я тоже, девочка…
Он виновато откашлялся.
— Когда мадемуазель Исабель переедет на новое место, она возьмет тебя с собой? — поинтересовался старик.
— Она мне еще ничего не говорила, — ответила Чела.
— Да… — Задумчиво протянул Бенигно.
— Я очень скучаю по своей матери, — произнесла девушка, — и подумываю о возвращении в свою деревню.
Старик одобрительно кивнул седой головой.
— Ты не представляешь, как это будет правильно! Может быть, там ты встретишь хорошего парня…
Чела смущенно улыбнулась:
— И выйдешь замуж!
— Ай, Бенигно…
Девушка отмахнулась.
— А что?
Они весело рассмеялись.
— Я испекла для вас ваши любимые булочки, — сказала Чела и подала теплый сверток старику.
— О, спасибо!
— Вспомните меня, когда будете их есть.
— Благодарю, благодарю!
Бенигно был растроган таким вниманием со стороны девушки и очень смутился. Он открыл свой чемодан и положил в него дорогой пакет.
Не успел еще старик закрыть чемодан, как Чела достала из буфета две бутылки вина и заговорщицки протянула их Бенигно.
— Возьмите, спрячьте…
Старик изумился:
— Чела…
Старик улыбнулся.
— Вы заслужили большего.
— Что ж, спасибо!
— Знаете, что я вам скажу, — продолжала девушка, — я бы никогда не подумала, что сеньорита вас уволит. Вы же в этом доме появились даже раньше, чем она родилась.
Бенигно молча застегивал чемодан.
— Неправда ли?
— Так оно и есть.
Он тяжело вздохнул.
— Но такова жизнь, — сказал Бенигно, — скоро и ты это узнаешь.
Воцарилось неловкое молчание.
— Когда вы уходите?
— Как только увижусь с Бернардой, — ответил уставший старик, — она должна меня рассчитать и…
— Вам нравится в деревне, где живет ваша племянница? — поинтересовалась Чела.
Старик пожал плечами.
— Я прожил в этом доме тридцать лет, и хотя это может показаться смешным, но я считал его своим собственным, — тихо произнес Бенигно. — А теперь, честное слово, мне все равно куда идти.
Бывший дворецкий приподнялся, хлопнул рукой по потрепанному чемодану и посмотрел на Челу.
— Ах, Бенигно, Бенигно…
Девушка из-за навернувшихся слез больше ничего не смогла вымолвить, подошла к старику и, чмокнув его в щеку, поспешно удалилась.
Бернарда, сидя в своей комнате, долго размышляла о дальнейшей судьбе своей дочери.
В дверь негромко постучали.
— Кто там?
— Можно войти? — раздался голос Челиты.
— Да.
В комнату нерешительно вошла служанка.
— Что тебе, Чела?
— Сеньора Бернарда, — сказала девушка, — Бенигно ждет вас в столовой, чтобы попрощаться и уйти из этого дома.
Бернарда задумчиво взглянула на Челу, она знала, что ее ждут, но она еще не была готова к разговору.
— Я сейчас не могу, ему придется немного подождать.
— Хорошо…
— А теперь ступай.
Девушка вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь.
— Да… — печально вздохнула Бернарда.
Она хотела что-то достать из письменного стола, но во дворе раздался шум подъехавшей машины, и Бернарда с беспокойством выглянула в окно.
К главному подъезду подъехал и остановился новенький «кадилак». Из него неторопливо вышел молодой мужчина…
Исабель перебирала вещи в комнате мадам Герреро. Она достала из шкафа платья, блузки, белье и аккуратно разложила все на кровати небольшими стопками.
В комнату, постучав, быстро вошла Бернарда и остановилась в растерянности, увидев, чем занята ее дочь.
— Исабель…
— Что?
— Что ты делаешь?
Бернарда указала рукой на вещи. Девушка усмехнулась:
— Я думаю, одежда моей матери не пойдет на распродажу с торгов, как этого хотелось бы некоторым.
Бернарда стояла в нерешительности и молчала.
— Что тебе еще? — спросила Исабель.
— Приехал Фернандо Салинос.
— Скажи ему, что я не смогу его принять.
— Но, Исабель…
— Скажи ему это!
Девушка была непреклонна.
— Придумай что-нибудь, чтобы ему было не очень обидно, — приказала она, — ты это так хорошо умеешь делать!
