Думал, что он обидится или взбесится. Скажет что-нибудь такое, что оправдает каждый фингал, что я поставлю ему, а кролик лишь усмехается и хлопает меня по плечу со словами:
— Как разберешься со своим дерьмом — приходи в гараж. С собой захвати набор шестигранников. Тяжелая предстоит работенка.
Жен
Заказывать мясо было ошибкой. Не думаю, что смогу его прожевать. Его даже на вилку жутковато накалывать… Хотя что можно заказать в такой компании, чтобы было комфортно? Рыбу? Десерт и чашечку горячего шоколада? Лучше остального подошли бы амфетамины — хоть реакция бы улучшилась. Вдруг придется действовать незамедлительно.
Разумеется, перед ужином с Григорием я подстраховалась: попросила друга отца (по совместительству начальника охраны банка) последить за нами, а теперь боюсь, что Вадим вмешается раньше времени и обострит и без того непростую ситуацию. Папе еще расскажет, напугает…
Хотела попросить о помощи Арсения, дабы не привлекать к этой истории новых людей, но в свете последних событий это было бы неуместно. Мы только-только все разложили по полочкам, ни к чему снова устраивать сумбур. Я твердо намерена забыть По Паспорту и точка! Поэтому сегодня со мной Вадим. Он классный, я с детства его знаю. Если бы только еще быть уверенной, что он не поставит мое благополучие выше здоровья отца. Ведь для него я, похоже, так и осталась девчонкой с ободранными коленями…
В детстве мы с Тошкой — сыном Вадима — часто катались на велосипедах вместе, и, скажем прямо и без прикрас, спорт по мне не плачет. В тот памятный день был сильный дождь, мы торопились укрыться в каком-нибудь кафе, были неосторожны. Я упала. Колени разбила, цепь о поребрик порвала. Мои бы родители умерли от ужаса, увидь они меня в таком виде. Пришлось распрощаться с мечтами о кафе, спуститься в метро и поехать домой к Тошке. Думали, что там никого — день был будний — но внезапно застали в квартире Вадима. Увидев меня в крови и грязи, он побледнел, как полотно. Видно представил, что скажет ему мой отец. Мешкать не стал — сразу затолкал меня в ванную, минут пятнадцать отмывал колени (при этом я очень старалась не ныть чаще допустимого), истратил на раны целый бутылек перекиси, а затем принялся чинить велосипедную цепь. Он очень нервничал и перепачкал маслом всю рубашку. Помню, мне было перед ним ужасно неудобно. Пришла вся грязная, напугала до полусмерти, возможно, даже гнев отца навлекла…
В общем, как я уже говорила, проблемы со здоровьем порой отключают у близких способность рассуждать здраво. Интересно, стал ли он меньше за меня переживать пятнадцать лет спустя?
— Вы не голодны? — спрашивает Григорий, замечая, что к еде я так и не притронулась.
— Нет… — говорю, а потом выпаливаю, не сдержавшись (ну не мое это — ходить вокруг да около):
— Полагаю, вы хотите, чтобы я вернула вам деньги за тот покерный турнир?
— Господь с вами, Евгения Александровна, — восклицает Григорий, разыгрывая удивление, хотя в голосе отчетливо слышна издевка. Знал, что я так подумаю? Или просто ломает комедию? — Я вас позвал совсем для другого!
А для чего? Сегодня он расфуфырился, точно жених, и каким-то неведомым образом стал еще омерзительнее. Хотя, наверное, дело совсем не в костюме, а в моем подсознании. Пивной животик и второй подбородок являются украшением большинства мужчин «за…», но они у меня отвращения не вызывают. Нечего придумывать, Жен, спокойнее. Ты ведь тоже принарядилась. В платье, дорогое и элегантное, но скромное (чтобы, упаси Боже, чего не напридумывал), в туфли на высоком каблуке (теперь я выше любого мужчины, но сегодня преимущество в росте не повредит), и в драгоценности (чтобы не забывал, с кем дело имеет). Может быть, отец не в той форме, чтобы вести войну на передовой, но мы Елисеевы, и нас списывать со счетов рано. Вот о чем должен был говорить мой наряд.
— А зачем вы меня позвали? — не отступаю. — Вы не сказали.
— Чтобы познакомиться немного поближе. Мы слишком мало общались.
И начнем, пожалуй, с подстроенной вами аварии. Или, может быть, он считает, что после такого у нас много тем для разговора? Знает же, что я в курсе. Вот только обвинить его в покушении на отца вслух сейчас — означает накликать беду. Сначала мотивы, а уж потом доберемся и до обвинений.
Отодвигаю от себя тарелку. Чуть-чуть, на пару сантиметров, но этого достаточно, чтобы продемонстрировать мою решимость. И Григорий, не будучи глупцом, подмечает перемену в настроении за столиком.
— Сначала мне бы хотелось узнать цель знакомства.
Ах, как было бы просто, если пришлось бы всего лишь вернуть ему долг. Спорю, отец бы дал мне эти деньги, даже больше бы дал… Вот вернуть бы их, усыпить бдительность, а затем уже всласть мстить за все хорошее…
— А вы, я смотрю, прямолинейны, — промокнув губы салфеткой, Григорий откидывается на спинку стула. — Что ж, как угодно. Вы, Евгения Александровна, наверняка подметили, что я позвал вас в одно из лучших мест этого города. Здесь столько людей, и знакомых хватает… И все они сейчас недоумевают: отчего дочь Алекса ужинает со мной?
Не сдержавшись, оглядываюсь и обнаруживаю, что в нашу сторону смотрят как минимум трое. А ведь мы на общем фоне ничуть не выделяемся.
— То есть вы хотите, чтобы все думали, что мы… сотрудничаем?
— Теперь, когда ваш отец отошел от дел, каждый хочет занять его место, — отвечает насмешливо мой собеседник. — Но вы, папино сокровище, изволите ужинать именно со мной. Отчего?
— Это…
— Я не закончил, — обрывает меня.
Щеки мои начинают алеть, то ли от смущения, что перебила, то ли от раздражения.
— Я предлагаю все так и оставить. Вас и меня. Что скажете?
— Вас и меня? — желчно уточняю.
А я-то все никак не могла понять, почему Григорий согласился играть в покер с сопляком вроде Яна…
— Вас и меня, — он кивает. — Это было бы на руку всем. Плюс — вы весьма в моем вкусе. Уверен, вы это заметили.
Он накрывает мою ладонь своей лапой, и я едва ли не вздрагиваю от отвращения. Никогда не думала, что буду надеяться, что под словами «вы в моем вкусе» мужчина будет иметь в виду лишь длину ног или размер бюста.
Так. Мне срочно необходимо поговорить со своими, я не готова к крутым поворотам в соло-режиме.
— Или, может, вы думали, что дело в вашем держателе казино и его копейках? — ухмыляется он.
А ведь я так и думала… Внезапность, с которой накатывает прозрение, потрясает до глубины души. Григорий не дурачок, он из тех, кто движется медленно, но наверняка. И то, что он выбрал в спутницы меня — девушку со шрамом, которые он так обожает, — лишний раз подтверждает мою правоту. Все просчитал, надавил куда нужно.
— Зачем это вам?
— Нет, это вам зачем. Вы будете спокойно лечить людей, ваши братья — ковыряться в песочнице, а Алекс отойдет от дел, перестанет рисковать собой, улаживая конфликты. Учитывая состояние его здоровья, что может быть важнее? Соглашайтесь, и, обещаю, вас никто не тронет.
