Мередит лукаво улыбнулась ей, почувствовав это.
— Твоя невинность в опасности, — съязвила она.
Анна покраснела. Она всегда приходила в замешательство, когда касались этой темы. Она была из тех редких девятнадцатилетних в своей среде, которая разочаровала бы новомодных аналитиков, провозвестников сексуальной революции. Ее не одолевали никакие искушения, а мысль, что какой-то мужчина может овладеть ею, приводила девушку в ужас.
Мередит, которая занималась психоанализом, как спортом, попыталась просветить ее относительно Электры, Эдипа, всякого рода комплексов и подсознания, но Анна слушала ее как-то невнимательно, вполуха.
— Ты по уши влюблена, или я ошибаюсь? — спросила Мередит, по-своему оценив эту задумчивую отрешенность подруги.
— Что? — вздрогнула она. — Нет, я так не считаю.
— Но ты могла бы сделать хорошую партию, — подмигнула ей Мередит.
В тот вечер, когда Станис отвозил ее домой на машине, она позволила себя поцеловать. Это был первый поцелуй в ее жизни, и хотя не зажглись новые звезды на небе и не заиграли золотые арфы, тем не менее это оказалось не такой уж неприятной вещью. Возможно, она и была уже на верном пути, но через некоторое время Станис забыл о деликатности и сдержанности и начал к ней настойчиво приставать. Вплоть до того эпизода с хлыстиком.
Выйдя замуж за Станиса, Анна вошла бы в самый избранный аристократический круг. И она уже входила. Они присутствовали на бракосочетании Паолы Руффо из Калабрии и Альберта Бельгийского в Брюсселе, в декабре были приглашены на свадьбу шаха в Тегеран. Все это льстило самолюбию Чезаре Больдрани, хоть он и не питал особой симпатии к «набитым спесью французам, которые считают себя пупом земли». Знатный, это правда, Ларошфуко был знатен, но разве в его жилах и в жилах его дочери не текла кровь графов Казати из Караваджо? Внучка Анджело Больдрани и Эльвиры Коломбо ушла уже далеко вперед по дороге, ведущей к успеху, и Мария, ее мать, была счастлива этим.
Все это приходилось принимать во внимание, и Анна, переодевшись после верховой езды, постучалась в комнату жениха, которого так оскорбила.
— Прости меня, если можешь, — смиренно сказала она ему.
— Ну конечно, прощаю, — ответил он, улыбаясь любезно, но в голосе его была настороженность.
— Ты меня не совсем правильно понял. Это не то, что я хотела сказать, Станис, — поправилась она. — Прости, но мне кажется, что я не испытываю физического влечения к тебе. И думаю, что не испытываю его ни к одному мужчине.
Говоря так, она невольно солгала. Шесть лет назад, почти еще подростком, она испытала сладкую дрожь там, на корте, при виде незнакомца с нежными темными глазами. — Наверное, я не люблю тебя, — извиняющимся тоном сказала она. — Давай еще немного подумаем, прежде чем связать наши судьбы.
— Лучше хорошая дружба, чем плохая страсть, — усмехнулся Станис, принимая этот удар как истый джентльмен. Он был человеком, который играет по-крупному, но умеет и проигрывать.
— Ты будешь одним из самых прекрасных воспоминаний в моей жизни. — Это были последние слова Анны человеку, за которого она должна была выйти замуж, едва ей исполнится двадцать лет.
В тот же день Анна Больдрани покинула замок на Луаре и улетела в Бразилию. Она хотела побыть немного с Джулио и Немезио, которые никогда не задавали нескромных вопросов и с которыми ей всегда было легко. Гораздо труднее в этот момент было бы предстать перед матерью и отцом, которые, конечно же, потребуют объяснений.
Самолет ДС-6 компании «Алиталия» рейсом из Рио-де-Жанейро, сделав широкий полукруг, начал снижаться и десять минут спустя мягко приземлился на посадочной полосе аэропорта Эспарго на островах Зеленого Мыса вдали от африканских берегов. Пассажиры дружно зааплодировали.
— Все о'кей? — заботливо спросил второй пилот, появившийся из пилотской кабины. Это был невысокий смуглый парень с круглым добродушным лицом.
Анна отстегнула привязной ремень и подняла на него свои блестящие зеленые глаза.
— Маневр превосходный, — похвалила она. Самолет, подрагивая, продолжал катить по асфальту.
— Я возвращаюсь на свое место, — сказал пилот, совершив этот акт вежливости. — Увидимся позднее в отеле «Атлантика» вместе с командиром.
Немногие пассажиры первого класса с удивлением восприняли этот неожиданный обмен любезностями.
Возвращаясь из Бразилии в Европу, Анна всякий раз с детской радостью ждала промежуточной посадки на острове Сале, единственном месте на земле, где ее считали человеческим существом, а не мешком с деньгами, на который глядят то с восхищением, то с завистью. Тут было ее дикое убежище, ее Момпрачем, ее «Остров сокровищ». Она всегда останавливалась здесь на несколько дней по пути из Рио в Италию.
На этой огромной скале в океане, овеваемой всеми ветрами Атлантики, у нее было несколько друзей, с которыми по вечерам она играла нескончаемые партии в карты, а днем развлекалась ловлей крабов, моллюсков и мурен. Это были начальник аэропорта, имя которого Анна не знала, потому что у него было прозвище Философ, Маноло и Рибейра, официанты из отеля «Атлантика», и отец Антонио, миссионер, который кормил свою козу газетами, что оставляли отдыхавшие здесь экипажи, и козочка давала ему отличное молоко.
Был ноябрь, и шел дождь. Впервые Анна видела остров в дождь. Вместе с другими пассажирами она добралась пешком до отеля «Атлантика», довольно простенького строения в колониальном стиле, которое отнюдь не соответствовало громкому своему названию. Отель давал приют всем экипажам и всем пассажирам, вынужденным делать техническую посадку в южноамериканских рейсах. Директор гостиницы, худощавый португалец с развинченной походкой и лицом, похожим на афганскую борзую, поцеловал ей руку по всем правилам хорошего тона.
— Добро пожаловать! Как дела? Как долетели? — Это было его традиционное приветствие.
— Надеюсь, что хорошо, Педро, — ответила она в том особом настроении, в котором пребывает человек, вернувшийся с чужбины домой.
— Захотели сделать нам сюрприз? — В его тоне проскользнула озабоченность. Зная заранее, когда Анна прилетает на остров, он обычно украшал ее комнату букетом цветов, которые сам выращивал в маленьком палисаднике рядом с гостиницей. И это был особый знак внимания, сопровождавшийся его визитной карточкой со старомодно загнутым верхним уголком.
Войдя в знакомую обеденную залу, Анна с удовлетворением огляделась вокруг. Маноло, в своей форменной белой куртке и черных брюках, заметил ее и, улыбчиво поздоровавшись, сопроводил ее к столику в углу. В этот момент вошел экипаж самолета. Командир и начальник аэропорта подошли поздороваться.
